— А это еще чего такое? — взмахнул кнутом Т.

— Видите ли... Правое полушарие мозга управляет в основном левой половиной тела. Левое же, у большинства людей доминирующее, управляет правой половиной и осуществляет большинство суждений, касающихся абстрактных понятий.

— Знаю. Когда случается удар, кровоизлияние находится напротив парализованной половины тела.

— Совершенно верно. — Док вскинул подбородок. — Т, я разделил ваш мозг, отделил правую половину от левой. Проще объяснить не могу. Это старинный, но эффективный метод лечения острой эпилепсии, и в данных условиях это лучшее, что я мог для вас сделать. Я готов присягнуть в этом или пройти проверку на детекторе лжи...

— Заткнись! Я тебе покажу детектор лжи! — Трясущийся Т шагнул вперед. — И чего со мной будет?

— Как хирург, могу лишь сказать, что вас ждет много лет практически нормальной жизни.

— Нормальной?! — сделав еще шаг, Т замахнулся кнутом. — А зачем ты завязал мне совершенно здоровый глаз и начал звать меня Тадеушем?

— Это была моя идея, — дрожащим голосом вставил старик. — Я подумал... в таком человеке, как вы, должен быть кто-то, какой-то компонент вроде Тада. Вот я и подумал, что под психологическим давлением, которому мы гут подвергаемся, Тад может выплыть наружу, если мы дадим ему шанс в правом полушарии. Это была моя идея. Если она причинила вам какой-то вред, спрашивайте с меня.

— И спрошу. — Но в этот момент любопытство Т с лихвой перекрыло гнев. — Что за тип этот Тадеуш?

— Вы, — откликнулся доктор. — Никого другого в вашем черепе быть не может.

— Джуда Тадеуш, — подхватил старик, — был современным Иудой Искариотом. Простое сходство имен, но... — Он развел руками.

Т фыркнул.

— Ты решил, что во мне есть добро, а? Что оно непременно должно когда-нибудь выплыть? В общем, я бы сказал, что ты

рехнулся, кабы ты не был прав. Тадеуш был на самом деле. Немножко пожил в моей черепушке. Может, и щас где-нибудь прячется. Как бы мне до него добраться, а? — Подняв правую руку, Т осторожно ткнул пальцем в уголок правого глаза. — Ой! Я не люблю, когда мне больно. У меня ранимая нервная система. Док, как вышло, что его глаз справа, когда все крест-накрест? А раз это его глаз, почему я чую, что с ним происходит?

— Потому что я разделил и оптический хиазм. Это несколько запутанно...

— Неважно. Мы покажем Тадеушу, кто здесь начальник. Он может понаблюдать вместе с вами. Эй, чернявая, вали-ка сюда! Давненько мы с тобой не тешились, так ведь?

— Да, — шепнула девушка, охватив себя обеими руками и едва не рухнув в обморок. Но все-таки двинулась к Т. Два месяца в роли рабов научили всех, что легче всего повиноваться.

— Тебе понравился этот недоумок Тад, а? — прошептал Т, когда девушка остановилась перед ним. — Думаешь, лицо у него в полном порядке? А как насчет моего? Смотри на меня!

Т узрел, как его собственная левая рука поднимается, чтобы прикоснуться к щеке девушки — нежно, с любовью. Увидел по ее ошеломленному лицу, что девушка ощутила в руке Тадеуша; еще ни разу не смотрела она на Т с таким выражением. Вскрикнув, Т замахнулся на нее кнутом, и тут его левая рука метнулась перед ним, чтобы ухватить правую за запястье, как терьер, смыкающий челюсти на шее змеи.