Вот на такую скрытую верфь ради ремонта прибыл один берсеркер. Во время недавнего боя его обшивка была вспорота, и он претерпел сильные внутренние повреждения. Он не то чтобы приземлился, а просто-таки рухнул рядом с построенным наполовину корпусом нового корабля. Но еще до того как начался аварийный ремонт, питание отказало, и он издох, как раненая живая тварь.
Компьютеры верфи обладали способностью к импровизации в широких пределах. Обозрев объем повреждений, они проанализировали порядок действий, а затем начали быстро разбирать погибший корабль на запчасти. Вместо того чтобы впечатывать смертоносное предназначение в силовые поля мозга новой машины, следуя инструкции Строителей по репликации, они взяли с разбитого корабля старый мозг и многие другие части.
Строители не предвидели подобной возможности, и потому компьютеры верфи не знали, что в силовые поля мозга исходного берсеркера встроен предохранительный выключатель. Выключатель был помещен именно туда, потому что первые машины запускали живые Строители, желавшие и дальше оставаться в живых во время испытаний собственных творений, истребляющих живое.
Когда мозг кочевал из одного корпуса в другой, предохранительный переключатель устанавливался в исходное положение. Старый мозг пробудился в новой машине, наделенной оружием, способным стерилизовать целую планету, с новыми двигателями, способными нести всю эту массу вперед быстрее света.
Но, конечно, Строителей здесь не оказалось, как не оказалось и таймера, способного выключить простой предохранитель.
Шут — пока что шут обвиняемый, но уже практически приговоренный, — был вызван на ковер. И стоял на ковре лицом к ряду негнущихся шей и гранитных лиц, принадлежащих индивидуумам, сидящим за длинным столом. По обе стороны от него стояли камеры-трехмерки. Пункты его выходки были столь необычайно оскорбительны, что судьями по этому делу выступал сам Комитет Соответственно Конституированных Властей — одним словом, правители планеты А.
Вероятно, у членов Комитета имелся и другой резон для этой встречи: через месяц предстояли всепланетные выборы. Никто из членов не хотел упустить шанс появиться в неполитической трехмерке, которая не войдет в счет гарантированного равного времени в эфире, чем поставит новообразованную либеральную оппозиционную партию в невыгодное положение.
— Я должен представить очередную улику, — проговорил министр коммуникаций со своего места в Комитете на краю длинного стола и поднял нечто, на первый взгляд напоминающее официальный тротуарный знак — четкие черные буквы на белом фоне. Но знак гласил: «ПОСТОРОННИМ ВХОД РАЗРЕШЕН».
— Когда этот знак был вывешен, — изрек МиниКом, — в первый же день его прочла масса людей. — Он помолчал, прислушиваясь к себе. — То есть новому знаку на оживленной пешеходной трассе, естественно, уделяется большое внимание. В этом же знаке семантическое содержание последнего слова вступает в противоречие с контекстом.
Президент Комитета — и всей планеты — издал предупреждающее покашливание. Любовь МиниКома к провозглашению трюизмов заставляет его выглядеть глупее, чем он есть на самом деле. Маловероятно, что либералы составят на выборах хоть сколько-нибудь серьезную конкуренцию, но нет смысла ободрять их.