— Следующий вердикт? — спросил он у десантника и тут же прикусил язык, осознав, что только что отпустил жуткую шутку насчет своей роли палача. Однако никто из его коллег, прочесывающих Гадес, не заметил ее. «Но дай только нам пару дней, — подумал он, — и мы снова отыщем темы, над которыми сможем посмеяться».

Как бы то ни было, он должен продолжать свою работу в попытке отделить спасенных военнопленных — пока что таковых обнаружилось двое, может быть, когда-нибудь они даже снова обретут человеческий облик — от коллекции законсервированных в банках более или менее функционирующих органов.

Когда перед ним поставили следующий контейнер, Эркюль пережил тяжелый момент, тяжелый даже для сегодняшнего дня, узнав в содержимом отчасти и собственную работу.

История началась более стандартного года назад, на не слишком отдаленной планете Зитц, в огромном зале, украшенном и забитом толпами ради одного из радостнейших событий.

— Ты счастлива, милая? — спросил Ордей Каллисон свою невесту, когда ему выпала возможность на секундочку взять ее за руку и переброситься с ней парой слов среди гама свадебного пира. Не то чтобы он сомневался в ее счастье, просто этот банальный вопрос из трех слов был лучшей репликой, которую он мог подыскать — если, конечно, не петь.

— О-о-о, счастлива, да! — В этот момент Эври была так же немногословна, как и он. Но правдивость ее слов была и в голосе, и в глазах, чудесных, как песня, которую мог сложить и спеть Ордей.

Конечно, он не позволил бы себе покинуть всех даже на медовый месяц, не спев хотя бы одну песню.

— Спой что-нибудь, Ордей! — окликнул его через длинный пиршественный стол Гиман Больф, наполнявший свою чашу хрустальным фонтаном пунша. Прославленный возрожденец Веры прибыл на свадебную церемонию из системы Йати. На космодроме его личный корабль повел себя несколько странно: водородная силовая лампа загорелась так, что дым сгоревшей изоляции заставил преподобного бежать из кабины, утирая слезящиеся обожженные глаза; но после этого дурного предзнаменования все шло чудесно до самого конца дня.

— Спой, Ордей! — тотчас же подхватили призыв голоса остальных. — Да, ты должен. Спой!

— Но это ведь моя собственная свадьба, и я не совсем настроен...

Его возражения потонули в криках.

Этот человек воплощал в себе музыку. А сердце его воистину могло разорваться от безмерности испытанного сегодня счастья, если только не излить чувства. Он поднялся на ноги, и один из его довереннейших слуг, предвидевший, что Ордей споет, проворно поднес ему инструмент, изобретенный самим Ордеем. В маленький ящичек, который Ордей мог повесить на шею, как аккордеон, была втиснута акустическая система, включавшая в себя все — от супербасов до пищалок, плюс изрядную долю электроники и аудионики. А на плоской поверхности ящичка имелись десять сенсоров, на которых Ордей играл всеми десятью пальцами. Он называл этот ящичек своей музыкальной шкатулкой, поскольку надо же было его как-нибудь называть. Подражатели Ордея делали для себя более пышные и более мощные музыкальные шкатулки, но удивительно — немногие, даже среди девушек в возрасте от двенадцати до двадцати лет, слушали подражателей Ордея.