— Мы тогда чудесно отдохнули. Песок на пляже был черным от вулканического пепла, небо — синим, вода — изумрудного цвета, еда — великолепной, а тукан Токо — просто красавец. Верно, Чарльз?

Чарльз молчал, и его щека начала дергаться. Я никак не могла повлиять на то, как муж говорил про меня, когда меня не было рядом, но, черт возьми, я не собиралась позволять ему меня игнорировать в моем присутствии в собственном же доме. То, что я сделала, сложно назвать великим прорывом, но я почувствовала себя окрыленной. Я превратила рассказ Чарльза в повествование о нашей поездке на Гавайи, прекрасно понимая, что единственная моя заслуга в этой ситуации — это то, что я не позволила ему сделать себя жертвой утаивания и лжи, не дала возможности отрицать мое существование.

Для того чтобы получить над Чарльзом хоть какую-то власть и добыть для суда улики, мне надо было сделать ксерокопии некоторых страниц его дневника. Там было достаточно свидетельств, которые я могла бы использовать в свою пользу. Больше всего мне хотелось скопировать листы, где он признается, что за деньги выписывал рецепты. Это выставит его в очень плохом свете в зале суда. Или же я могу просто использовать дневниковые записи как рычаг давления, ведь Чарльз побоится лишиться лицензии.

Как нельзя кстати, муж согласился отвезти детей на недавно открывшуюся в одном из музеев Вашингтона выставку «Звездные войны». (Видимо, Виктории не было в городе.) Элли, Сэмми и Чарльз уехали приблизительно в полдень, и я тут же позвонила знакомому — Рику, с которым раньше работала в больнице и с тех пор немного поддерживала связь. Я знала, что дома у него есть ксерокс.

— Конечно, выезжай. Сейчас поставлю чайник и проверю, есть ли бумага в аппарате. Я буду копировать, а вы с Джейн сможете поболтать.

— Буду через полчаса!

Я спустилась в подвал, взяла со стола Чарльза его дневник и побежала к машине. Сердце колотилось в груди, как птица в клетке. Я чувствовала себя ребенком, который собирается сделать то, что ему запрещают. «Это ради детей», — успокаивала я себя.

Через полчаса мы с Джейн и правда сидели на кухне и пили чай. Рик в соседней комнате снимал копии и периодически восклицал:

— Да это уже просто за гранью! У Чарльза проблемы с головой. Когда ты переезжаешь? Чем скорее, тем лучше!

В груди было ощущение, будто резинку растягивали с такой силой, что она вот-вот порвется и улетит в неизвестном направлении. Ощущение опасности было самым реальным. Несмотря на то что Чарльз особо не скрывал ни дневник, ни электронные переписки с Викторией, возможно, он все же не догадывался, что я перейду эту черту: буду не только читать, но и копировать его записи. Муж писал ужасные вещи обо мне, но в тот момент я чувствовала себя виноватой перед ним.

— Ну вот, я закончил, — сказал Рик, выходя из своего кабинета и передавая мне дневник, а также толстый заклеенный конверт. — Положи куда-нибудь туда, где его не найдут. Я бы на твоем месте сделал еще пару копий и никогда не хранил бы их дома. Один набор я бы сразу передал адвокату. Ты еще у нас посидишь?