Реакция Чарльза на эту даму меня крайне удивила и обеспокоила.
— Я рву на себе волосы и ничего не могу с этим поделать, — со слезами в голосе жаловалась пациентка. — У меня на голове огромные залысины.
— А вы не пробовали сидеть на ладонях, чтобы этого не делать? — спросил Чарльз.
«Он, видимо, хотел пошутить», — подумала я. Но все это не было похоже на юмор, складывалось ощущение, что Чарльз стремился ее унизить.
Когда мы закончили встречу, я спросила, хочет ли она записаться на прием на следующей неделе.
— О да, конечно, — еле слышным голосом ответила пациентка. — В то же время, что и сегодня?
— Да, давайте в то же время. До следующей недели.
Эта женщина не пришла на назначенную встречу, не позвонила и не отменила ее. Я несколько раз безрезультатно пыталась с ней связаться. Потом я подумала, что женщине стало лучше и она решила не приходить (хотя у меня были большие сомнения в таком резком выздоровлении). Как бы там ни было, я не забыла ее и ощущала вину за то, что не смогла помочь. Тогда я подумала о том, что Чарльз очень странно обошелся с пациенткой и вел себя неподобающим образом. В общем, это был неприятный инцидент, за который меня мучила совесть, и я беспокоилась за судьбу пациентки.
Обсуждала ли я с Чарльзом то, что произошло? Нет. Я просто перестала просить его о консультациях, но ни словом не обмолвилась о том, что он вел себя как садист.
К тому же тогда у нас была другая, более приоритетная тема. Мы хотели ребенка, но у меня не получалось забеременеть. Я перестала принимать противозачаточные за полгода до свадьбы. Во время медового месяца в Калифорнии я ходила на прием к репродуктологу. Чарльз к врачу идти не хотел, и я не настаивала. Понимала, что, если у него обнаружат какую-либо проблему, это станет сильнейшим ударом по его самолюбию.
Чарльз уже был женат, и от своей прошлой жены детей у него не было, хотя они долгое время пытались зачать. Я знала, что могу забеременеть очень легко. Во время моего короткого первого брака успела побывать в интересном положении четыре раза. Однако забеременеть — полдела, надо еще выносить ребенка и успешно родить — с этим у меня как раз были проблемы.
Вторая, третья и четвертая беременности закончились выкидышами. Первую я прервала абортом в 1973 году и всегда считала, что именно она могла бы закончиться успешными родами. Я верила в то, или фантазировала (как вам угодно) о том, что если бы я тогда не решилась на прерывание беременности, то приблизительно 4 апреля 1974 года я бы родила девочку и назвала ее Ребеккой.
Аборт я сделала по глупости, будучи уверенной, что Брэму, моему первому мужу, с которым мы поженились сразу после окончания колледжа, этот ребенок ни к чему. Он всегда открыто заявлял, что не готов стать отцом, и поэтому я даже не стала ему сообщать о беременности.
После аборта вместе мы прожили еще два года. Перед разводом я все-таки сообщила ему новость задним числом и добавила:
— Я прервала беременность из-за тебя, а теперь мы все равно расстаемся… Надо было оставить ребенка.
Он долго молчал, а потом ответил: