Мураками: Короткая опера.
Одзава: Да, короткая. Примерно на час. Кажется, концертное исполнение, я не помню там полноценных декораций. Я работал на подмене. [Примечание Мураками. Подменный дирижер для проведения репетиций.] Маэстро Ватанабэ, в то время музыкальный руководитель, был тогда очень занят. Это мой первый опыт оперы.
Мураками: Где ее давали?
Одзава: Кажется, в «Санкэй-холле». Маэстро Акэо в те годы исполнял оперу примерно раз в два года. После того как я уехал за границу, он, кажется, исполнил «Пеллеаса и Мелизанду» Дебюсси. Выбирал довольно редкий репертуар.
Мураками: То есть впервые вы по-настоящему занялись оперой уже у Караяна?
Одзава: Да. Маэстро Караян дал мне отличный совет. Он сказал, что для дирижера симфонический репертуар и опера – как два колеса на одной оси. Если хотя бы одного не хватает, ничего толкового не получится. Симфонический репертуар включает концерты, симфонические поэмы и тому подобное. А опера, по его словам, это совсем другое. Почти не исполнять при жизни опер – значит умереть, почти не зная Вагнера. «Поэтому, – говорил он с напором, – ты, Сэйдзи, обязан изучать оперу. Невозможно понять Пуччини или Верди без их опер. Даже половина энергии Моцарта – это оперные произведения». После его слов я задумался о том, чтобы исполнить хотя бы одну оперу.
Мураками: Так вы решились взяться за «Риголетто» в Торонто.
Одзава: Да. И доложил о своих планах маэстро Караяну. Поэтому когда с должности музыкального руководителя Симфонического оркестра Сан-Франциско я ушел в Бостон, маэстро сказал мне: «Не переходи сразу, возьми отпуск и приезжай ко мне. Я научу тебя дирижировать оперой».
Мураками: Довольно любезно с его стороны.
Одзава: Да. Думаю, он считал меня своим прямым учеником. В то лето, оставив должность музыкального руководителя фестиваля «Равиния», я должен был сразу начать работу в Тэнглвуде, но уговорил подождать меня год, освободил летний график и отправился на обучение к маэстро Караяну. Это и был тот самый «Дон Жуан» в Зальцбурге. Караян тогда не только дирижировал, но и сам занимался постановкой. Всем, вплоть до освещения.
Мураками: Ничего себе.
Одзава: Разве что костюмами не занимался, а в целом он был очень занят. Поэтому довольно часто просил меня дирижировать на репетициях.
Мими Миреллы Френи
Одзава: Главную партию исполнял Николай Гяуров, болгарский бас. Церлину пела Мирелла Френи. Я почти каждый день играл на фортепиано и присутствовал на репетициях. Постепенно эти двое сблизились, а потом и поженились. Для меня Гяуров и Френи – как родные. (Смеется.) Позже я пригласил их в Тэнглвуд, для «Реквиема» Верди. Гяуров также пел у меня партии в «Борисе Годунове» Мусоргского и в «Евгении Онегине» Чайковского. Естественно, партию Татьяны (в «Онегине») исполняла Мирелла Френи. По многолетней традиции после концерта мы всегда ужинали втроем. Гяуров умер лет семь назад.
Мураками: Получается, Френи может петь оперу по-русски.
Одзава: Да. Она часто исполняла «Пиковую даму». У Гяурова было много русского репертуара, и, чтобы ездить с мужем, ей пришлось разучивать оперы на русском. Они были неразлучны и в жизни, и на сцене.