– Надежда Прохоровна, так, как он, поступить может только любящий человек! – затараторила Серафима. – Заставил меня снять испачканную одежду, придумал, куда спрятать, сам на яблоню полез.

– А зачем вы на балкон-то пакет забросили?

– А куда еще? В мусорный бак? Так его милиция первым делом обшарила. Закопать тоже нельзя. К соседям не перекинешь. Так вы думаете – он меня любит?

– Не знаю, детонька. Откуда тут узнаешь? Чужая душа – потемки.

– Ну как же! – Серафима даже со стула встала, закружилась по кухне. – Ну как же! Он меня не выдал, все на себя взял. И сейчас молчит!

Глаза влюбленной дурочки исследовали лицо бабушки, как кладоискатель карту зарытых сокровищ. Пытались вглубь вглядеться, представить то, что под серьезностью сокрыто.

Надежда Прохоровна вздохнула во всю ширь добрейшей пенсионерской груди:

– Любит, наверное.

А что еще она могла сказать?! Денис толковый парень, смекнул: если дочь покойного к нему ночью шастала, мотив появляется? Мол, совратил садовник дочку богатея, папаша их застукал и разбираться начал?..

Не-е-ет. Дениска умный парень. Стоит на своем твердо: ничего не видел, ничего не слышал, спал крепко, личной неприязни не было. В отличие от Симы вмиг скумекал, как эта ситуация отзовется; газетные заголовки вообразил: «Наркоманка-дочь и ее приятель зарезали папу-архитектора». Уж газетчики бы такого случая не пропустили, общественное мнение подготовили бы.

Так что умен Дениска. Вдвоем им с Симой ни за что не выпутаться, если только одному, поскольку спал. Попробуйте доказать обратное, мотива не было.

Толковый парень.

Раскрасневшаяся Серафима металась по кухне влюбленной пантерой – черные обтягивающие штанишки, майчонка того же цвета, – теребила длинную прядь волос.

– Вы не представляете, Надежда Прохоровна, какой он замечательный! Он меня заставил слово дать – больше ни одного косяка! Я сказала – обещаю. И слово сдержу. Понимаете? Он нормальный такой, реальный. Ему нельзя в тюрьму! Вы нам поможете?

– А чем же я помочь могу? – Опешившая от перескоков девичьих мыслей Надежда Прохоровна недоуменно смотрела на влюбленную сиротку.

– Не говорите никому про одежду! – Серафима плюхнулась на стул, схватила бабу Надю за руку. Глаза девчонки блестели температурным блеском, запекшиеся губы бормотали: – Если Дениса не выпустят, я сама в милицию с этим пакетом приду! Все на себя возьму!

– Так. Подожди, подожди, – нахмурилась пенсионерка. – Куда ты собралась?

– В милицию, – кивнула девушка. – С пакетом.

– С ума сошла?! Какой пакет?! Вас обоих тогда засудят и не поморщатся!

– Почему обоих? – непонимающе отстранилась Сима. – Я же на себя все возьму.

– Ох горюшко ты горькое! – непритворно огорчилась баба Надя. – Куда тебя несет? Сиди смирно, как Денис сказал!

Серафима закусила нижнюю губу, подумала:

– Так вы нам верите?

Надежда Прохоровна выдержала паузу – врать, лишь бы дурочку эту успокоить, тоже не хотелось – и ответила лишь спустя долгое-долгое мгновение:

– Верю.

– Почему? – испытующе прищурилась девчонка.

– Потому что твоего отца убили в половине третьего, а вы нашли его около шести. В этом вашем Интернете остаются следочки – когда и кто там его просматривал?