Наверное, нелегко вписывалась «девушка из очень простой семьи» в архитекторской клан. Родитель себе выпить позволяет, братишка по стопам пошел. Стыдилась, наверное. Старалась.

– Ты Гену-то сильно любила? – спросила тихонько, увидев в молодой женщине родную,рабочую кровь.

Елена не ответила. Села напротив, сгорбилась. Ответила чуть позже:

– Вначале я его жалела. Сильный мужчина, лежит бревном, медленно с ума сходит. Я его просто пожалела.

Надежда Прохоровна вздохнула: обычная история врача и пациента. Один беспомощен, другой умел и добр.

– Гена в тебя первый влюбился?

Елена снова помолчала и ответила не прямо:

– Первое время я была ему необходима. Потом – удобна. Вела дом, приглядывала за детьми, мамой.

– Так что же получается – без любви жили?

Елена печально улыбнулась:

– Геннадий относится. относился к мужчинам, которые прекрасно обходятся без слов любви. Доказывают делом. – Глаза женщины остановились на документах, лежащих на столе. – Ему не надо объяснять, что брат спивается. Что Костику некуда девушку привести. Он все доказывал делом. – Подняла глаза на бабу Надю. – А ведь я его об этом даже не просила! Не намекала!

– Молодец какой.

– Да – молодец! Да – пожалел. Меня и маму. – Елена всхлипнула, отпила чаю и посмотрела на пожилую гостью широко распахнутыми глазами. – Как можно быть неблагодарной такому человеку?! Любовь, знаете ли, проходит. Благодарность, близость – остаются. Геннадий берег меня от переживаний, хотел, чтобы я была счастлива. – По Лениной щеке сползла слеза, она яростно схватила со стола салфетку и, сердясь на свою слабость, утерлась, высморкалась. – Как я буду без него?! Кому я нужна?! Тридцать шесть лет – ни детей, ни работы!.. Квалификацию совсем потеряла.

– Ты Верочке нужна, – совсем-совсем проникнувшись сочувствием и абсолютно веря в слезы, тихонько проговорила баба Надя.

– Вы только не говорите Вере Анатольевне про квартиру, – утирая щеки, сказала вдруг Лена. – Я хочу теперь обменять две двухкомнатные хрущевки на три однокомнатные в одном районе – денег немного скопила, на доплату хватит.

– Тьфу ты! – огорчилась Надежда Прохоровна. – Вот заладила! Чего ты все телегу поперед лошади ставишь?! Верочка же сказала – нужна ты ей!

Елена покрутила головой:

– Неужели вы думаете, что остаться тут приживалкой предел моих мечтаний? Со смертью Гены, Надежда Прохоровна, моя жизнь тут закончилась. И вообще-то, – Елена махнула рукой, – рухнула. Его дети выросли, я им не родная, не нужная. – Посмотрела вокруг себя красными от слез глазами. – Кому я тут нужна? – словно простилась уже с уютной кухней, с холодильником, забитым припасами, приготовленными собственными руками.

– Н-да, – неловко крякнула Надежда Прохоровна. – А наследство, прости, Гена тебе какое-нибудь оставил?

Лена бережно сложила измочаленную салфетку, положила ее на стол.

– Надежда Прохоровна, кто думает о смерти мужа в двадцать восемь лет? Когда я замуж выходила, не глядя подписала брачный договор – не претендую на наследство, он выплачивает мне месячное содержание. – Усмехнулась горько. – Представляете – платил жене, как домработнице. Я здесь ведь даже не прописана.