(Потом, правда, устав спорить с сестрой по поводу чести подержать Клаву на коленях, Анфиса приблизилась к Надежде Прохоровне и гордо заявила: «А Саша писает зато. Вот, видите? У него тут дырочка и тут. В него настоящая водичка из настоящей бутылки с соской заливается, а потом отсюда выходит.»)

Бонна Евгения, обеспокоенная целостностью фарфоровой головы коллекционной Клавы, бдительно твердила девочкам:

– Анфиса, Майя, осторожней!

– Да знаем, знаем, – отмахивались девчонки и любовались кружевными кукольными панталонами, поражавшими их, кажется, наиболее всего.

Чуть позже к традиционному летнему чаепитию присоединились Катарина и приехавший с работы Павел. Семья, несмотря на заметное преобладание траурных цветов в одежде – мягкий загар Катарины выгодно оттеняло черное платье на тонких бретельках, – старалась не касаться недавней трагедии. Никто, конечно, не шутил, но темы были отвлеченные, старательно неумолчные, взгляды домочадцев нет-нет да и скрещивались обеспокоенно на матери.

Вера Анатольевна выглядела утомленной, но не больной. Надежда Прохоровна отметила, что если бы уже не знала об истинных чувствах свекрови к старшей невестке, то ни за что не догадалась бы о них.

Клан архитекторов умел хранить лицо.

И Катарина, как выразилась бы культурная Софа, была – обворожительна. Красивая, холеная блондинка с льдистыми глазами – в жизни больше тридцати не дашь! – умело и ловко направляя разговор, вытягивала из Надежды Прохоровны подробности школьных лет «дражайшей Веры Анатольевны».

Семиклассного образования бабы Нади на этот разговор, признаем сразу, не хватало. В особенности когда Катарина посетовала:

– Жаль, в мое время астрономию уже вывели из школьной программы. Вот Вера Анатольевна до сих пор созвездия на небе находит. А вы, Надежда Прохоровна?

Надежда Прохоровна с уверенностью могла показать пару Медведиц. Когда-то Вася, большой любитель ночных прогулок с тогда еще невестой Надей – а куда в те времена еще целоваться ходить, как не под звездное небо?! – показывал ей те созвездия, учил находить Полярную звезду.

Надежда Прохоровна суматошно вспоминала те прогулки, память услужливо подпихивала всякую чепуху из детских фильмов про НЛО и зеленых человечков. Про астрономию Надежда Прохоровна с Верой Анатольевной как-то не договорились. Условились: «Ты, Надя, вспоминай каких-то своих Валь и Тань, я буду говорить о своих одноклассниках, авось без фамилий никто не разберет.»

Подвоха с астрономией никто не ожидал. Вера Анатольевна больше переживала за вопросы о нескольких знаменитых одноклассниках, учившихся в ее не простой, престижной школе.

Спас ситуацию истерический возглас бонны Жени:

– Анфиса! Не носи Клаву на крыльцо! У нее голова фарфоровая!

Все тут же позабыли про созвездия, Елена едва успела предотвратить встречу коллекционной головы с каменными ступенями.

Катарина лениво посмотрела на возникшую кутерьму, лениво взяла из вазы две конфетки, утешила готовых разреветься девочек.

– А Серафима все в затворницах? – потянулась плавно, спросила вернувшуюся за стол Елену.

– Сказала – голова болит, – уклонилась от прямого ответа Симина мачеха.