Мои мысли о том, что полиция может просто задержать меня до выяснения обстоятельств и тем самым сорвать мое расследование, принимать в расчет никто не будет. Рассуждения такого порядка ни в коей мере не являются уважительной причиной для бегства.

Рыжий участковый Василий!.. Я подумал, что с этим человеком очень даже можно договориться. Он с головой, как мне показалось, дружит.

Не раздумывая долго, я завел автомобильчик, развернулся почти на месте, благо моя машина хорошо умела это делать, и поехал к дому старшего лейтенанта. Ночью двигаться приходилось медленнее, но дорога все равно показалась мне короче. Добрался я быстро.

Полицейская белая «Нива» по-прежнему стояла, уткнувшись бампером в ворота. Значит, Василий никуда не отъезжал. Трудно было бы предположить, что он каждый раз рискует продавить бампером ворота.

Я нажал на кнопку звонка, укрепленного на калитке, и почти сразу услышал детский плач, доносившийся из дома. Ну вот! Ребенка разбудил. Но сейчас это тоже не имело особого значения.

Василий вышел через пару минут. Теперь без кителя, в спортивном костюме со штанами, вытянутыми на коленках. Он дошагал до калитки ближе, бросил взгляд сначала на «Сузуки Джимни», потом на меня.

— Это ты? Чего не спится?

— Елену Анатольевну убили. Зарубили топором, — сообщил я сразу, без предисловий.

— Подожди. Я сейчас.

Он даже калитку не открыл, сразу вернулся в дом и вскоре вышел в мундире, с кобурой на поясе и жесткой кожаной папочкой в руке. Василии хотел открыть свою машину, но заметил мой жест и опустил руку с брелком. Я пригласил его в свой автомобильчик.

Старший лейтенант выглядел мрачным и сосредоточенным, но, слава богу, не заспанным. Он не зевал во весь рот, то есть был вполне работоспособным и мог адекватно оценивать ситуацию. Его рыжие усы топорщились и задирались кверху, как у Петра Первого, который, по моему непросвещенному мнению, на всех портретах весьма напоминает блудливого кота.

— Рассказывай! — вместо мяуканья сказал старший лейтенант, не успев опуститься на пассажирское сиденье. — Ты сам-то как узнал?

Мне пришлось объяснять, какие именно причины стукнули меня сзади по голове и заставили заглянуть ночью в сарай. Я сказал про «Порше 911» без номерного знака и про шум двигателя, который услышал из этого сарая. В финале рассказа я взял с заднего сиденья пластиковый пакет с фонариком и передал его старшему лейтенанту.

Тот раскрыл свою кожаную папку, вытащил, как я увидел при слабом свете лампочки, бланки протоколов допроса и ручку.

— Сам будешь писать или я с твоих слов?

— Сначала сообщи про «Порше». Может, перехватят на дороге.

— Когда он уехал?

Я, не глядя на часы, сказал:

— Минут двенадцать, от силы пятнадцать назад.

— Без номера, значит. Черного цвета.

— Темного, по крайней мере. Я мог и не разобрать цвет. У вас ведь улицы не освещаются. Кроме того, там как раз яма на дороге. Я на «Порше» только коротко глянул и на нее отвлекся. Потом, правда, в зеркало еще посмотрел. Мне показалось, что черного цвета. Да, без номеров. Их ни спереди, ни сзади нет.

— «Порше» может за двадцать минут при чистой дороге и до Москвы долететь. А трасса в это время всегда свободная.