Я ебал ее и ебал, я не сомневался, что я в нее кончу, я бы и убил ее, наверное, если бы таким способом мог достичь оргазма. Мне нужно было швырнуть свое семя далеко-далеко туда ей в ее слизистую глубину, в маленькие ее розовые складочки где-то там, у самого, быть может, ее сердца, но я хотел довести себя до состояния, когда я уже буду не в силах терпеть, чтобы мой хуй весь как бы взорвался в ней.

Я так кончил в нее, что мне показалось: несмотря на несомненно принимаемые интеллигентной юной блядью лучшие в мире, самые современные таблетки от беременности, или что там еще последним изобретено в этой области, мне показалось тогда, что моя сперма прошибет все эти преграды и она родит от меня. Коня ли, кентавра, но уж точно что-то копытное и горделивое.

Мы некоторое время простояли склеенные там, тяжело дыша, я думал, что свалюсь на пол, силы внезапно меня покинули, дико вдруг заболели ноги, мышцы ног, их как бы стянуло судорогой. Белые джинсы мои я и она втоптали в пол, почти растоптали, они смутно белели на полу…

Кое-как мы разлепились, она сползла с детского столика и перекатилась к стене, прислонилась к ней. Мы нащупали друг друга в темноте, протянули руки друг к другу, дотянулись и поцеловались в губы, в первый раз за все время, и стояли обнявшись, все еще тяжело дыша, уже близкие люди, я и она. Она мне несказанно нравилась, эта отчаянная девочка, еще как нравилась.

Она задвигалась первой. «Подымайся к себе в комнату! — сказала она хрипло. — Я сейчас приду». И тут же, отвечая на мой непроизнесенный вопрос «Куда ты?», добавила: «Мне нужно забрать мои вещи в кухне, я бы не хотела, чтобы ребята узнали, что я здесь». И она, грациозно подобрав свои трусики, вышла из темноты в еще большую темноту. Я втиснулся на ощупь в элевейтор.

Я даже не спросил ее, а знает ли она дорогу на кухню из бейсмента. Наверное, она знала.

Я прождал ее ровно десять минут, господа, и когда она не пришла, я спустился вниз, хотя откровенно говоря, вовсе не надеялся ее там найти. Все было ясно — меня выебали и бросили. Использовали, как слугу, и бросили.

Естественно, там ее не было, в кухне, еще чего. Я было начал заглядывать в комнаты, зашел в ТВ-рум, там спали на полу какие-то ребята, но потом прекратил это бесполезное занятие, налил себе вермута, бросил туда пару кусков льда и пошел к себе наверх. Я сел за свой стол, старый Линдин, я его приволок из бейсмента еще в первые дни, после того, как вычистил комнату от остатков Дженни, слуге, конечно, стол не нужен, писателю же необходим, с тех самых пор стол стоит возле окна. Я поднял штору, сел за стол и стал глядеть в окно. В саду начинало светать, занималась апрельская розовая зорька, видна была оконечность острова Рузвельта впереди и дальше виден был маячок на скале и открытое туманное водное пространство.

«Хорошо, — думал я, — я тоже получил удовольствие, если уж на то пошло, еще и какое!» Но как я себя ни убеждал, что мое удовольствие было, во всяком случае, не меньше ее удовольствия, мне эта арифметика не помогала, мне было грустно. Уже одно то, что она оказалась способна на такое приключение, смелая молоденькая блядь, делало ее для меня бесповоротно привлекательной. Причем во время акта она была пассивна как только возможно — отдавалась, одевалась, пятилась на мой хуй. «Как раз моя девочка… — думал я свою грустную думу, — ни одного ведь лишнего движения не сделала за все время, все как нужно, как чувствуется. Потерять такой экземпляр! Эх!»