Совершенно охуев, ни к селу ни к городу, я растерянно вдруг прибавил, что у меня есть пистолет, и замолчал. Мальчик в чулках заснул с мундштуком в руке. Может быть, они с Лоуренсом шли в атаку сейчас там в своей Аравии, с саблями наголо.

В комнату вошел очень пьяный и, как мне показалось, одинокий Генри, и заплетающимся языком сказал, что он сейчас упадет. Я моментально оживился: вспомнив, что я его bodyguard, вскочил, схватил ничего не подозревающего Генри и поволок его в отцовскую спальню, на дверь которой, как и на дверь моей комнаты, мы повесили табличку «Не входить! Master bedroom!» Я стащил с Генри пиджак, развязал ему бабочку, снял с него туфли и всю остальную одежду и уложил его в постель. Он что-то протестующе бормотал, но мною уже овладел служебный пыл, и я его уложил, хотел он этого или не хотел. Я выключил свет в комнате, вышел и прикрыл за собой дверь, Генри из темноты что-то жалобно пытался мне объяснить, но я не слушал. Как верный телохранитель, я уселся на пол под дверью спальни и некоторое время просидел так, не знаю, правда, сколько времени.

Когда я вдруг очнулся от соучастия в очень запутанном гашишном сне, я обнаружил, что в доме тихо. Заглянув в ливинг-рум, я увидел, что даже мальчик в чулках спит, положив голову на наши жесткие арабские подушки и выронив змею кальяна. Все остальные, очевидно, спали уже давно. Как приличный слуга, я решил обойти дом перед тем, как отправиться ко сну, я спустился вниз — на первый этаж; в солнечной комнате прямо на полу и на двух диванах спали несколько человек. Я тихо прошел к парадной двери, она, конечно же, оказалась не заперта. Я запер дверь и выключил свет на лестнице (одной кнопкой выключается свет во всем коридоре, от пятого этажа до первого), взял элевейтор и поднялся на свой четвертый этаж. Из гостевой комнаты на четвертом этаже слышался тихий храп или стон.

Я повернул ручку двери моей комнаты и вошел в темноту.

— Не зажигай свет! — сказал мне женский низкий голос. На своей кровати я различил темную фигуру, и слабо светился огонек сигареты.

Теперь мне уже иной раз кажется, что это была не она, какая-нибудь другая девочка, на которую я не обратил внимания во весь вечер, но тогда несмотря на темноту у меня не было никаких сомнений. Шторы на окнах были опущены, я никогда не опускаю шторы, господа, если я буду спать с опущенными шторами, то мой босс Стивен Грэй никогда не дождется утром своего кофе. Шторы, конечно же, опустила юная любительница приключений.

— Подойди сюда! — сказала она глухо. Огонек сигареты поплыл вниз и раздробился на мелкие части на уровне моего столика — потушила сигарету, там у меня стоял подсвечник со свечой, раздавила окурок о подсвечник. Я пошел к своей кровати, на ее голос, я уже понял что к чему, несмотря на обилие гашиша и сангрии в моем организме, я соображал быстро — юная экзальтированная особа, начитавшаяся эротической литературы, без сомнения, решила расширить свой опыт — испытать новые ощущения, поебаться со слугой. Мы все мыслим шаблонами. Так же как я неосознанно поступал шаблонно-классически, когда искал себе здесь девочку, слуга желающий отомстить «им», выебать «их» девочку, сунув свой хуй в принадлежащую им теплую щелку, она тоже разыгрывала классический вариант. Господа ведь всегда ебутся со слугами, молодые барчуки традиционно ебут горничных, а пятнадцатилетние девочки, роняя слюну, поглядывают на панталоны дворецкого или садовника. «Какая храбрая!» — подумал я о ней с уважением, много храбрее меня, хотя «подойди сюда» она произнесла, пожалуй, с излишней жестокостью, слишком нервно, но все равно, очень храбрая любительница приключений.