— Прошло несколько месяцев, — сказал он, наконец, словно вырываясь из потока воспоминаний. — Вдруг звонит мне этот Чувашин, Арсений… Я ведь тогда его знать не знал: они с Петькой познакомились, когда мы с матерью давно уж разбежались. Петька меня пару раз приглашал на спектакли, но я даже не помню, видел ли этого парня на сцене. А тут он вдруг звонит и просит о встрече.

— Что именно он вам сказал?

— Что речь пойдет о Петьке. Естественно, я сразу подхватился!

— Арсений показал вам снимки с места аварии? Расскажите поподробнее, пожалуйста.

— Ну, Петька взялся отвезти Бузякину и Чувашина домой, потому что они оба лыка не вязали…

— На Ларисиной машине?

— Ну да, у Петьки-то своей не было! По словам Арсения, Бузякину с трудом в салон запихнули — она все на водительское место рвалась, совсем ничего не соображала. Всю дорогу она мешала Петьке вести, хваталась за руль и требовала, чтобы он дал ей сесть на его место — она, видите ли, привыкла сама рулить! Ему пришлось остановиться, чтобы урезонить сумасшедшую бабу, — они из-за нее чуть с дороги не съехали. Чувашин сказал, что Петя позволил Ларисе сесть за руль, потому что намеревался ее контролировать, ведь время было позднее, дороги пустые, и ничего бы не случилось… Если бы не те девчонки! Они шли по «зебре», но на красный — а что, машин-то не было… А Бузякиной вдруг приспичило продемонстрировать, как ее новая тачка быстро набирает скорость… Петька не успел ее остановить.

— Дальше я знаю, — сказала Алла. — А как Чувашин объяснил свою роль в трагедии?

— Само собой, пытался себя выгородить!

Алла и не сомневалась: за время расследования у нее сложилось о молодом Чувашине весьма нелестное мнение.

— Он вдувал мне в уши, дескать, не хотел помогать Бузякиной перетаскивать тело Петьки на водительское сиденье, но она его заставила, буквально изнасиловала.

— Вы не поверили?

— У этого Арсения была такая наглая, самодовольная рожа, знаете ли, и он… он ведь не из чувства справедливости ко мне пришел, ни-ни!

— Он собирался с вашей помощью продолжать шантажировать Ларису?

— В смысле — продолжать?

— Арсений не сказал вам, что за несколько месяцев, прошедших после аварии, Бузякина выплатила ему приличную сумму? Она делала это каждый месяц, потому что Чувашин, по нашим предположениям, грозился отнести снимки в полицию.

— Вот же гад… Нет, я этого не знал: Чувашин сказал, что я имею право на компенсацию за смерть сына и за то, что его выставили убийцей перед всем честным народом! Он откуда-то был в курсе, что моей бывшей присудили миллион выплат. Выставил себя жертвой Бузякиной и правдоискателем, гад, уверял, что тогда очень испугался и ничего не соображал, так как был слишком пьян. Но я-то понял, что в полицию он идти не собирался! Вы же понимаете, если бы там узнали правду, то он — соучастник, верно? Его бы тоже привлекли!

— Это так, — согласилась Алла. — Так чего же хотел Чувашин?

— Чтобы я, значит, Бузякину на бабло развел. Он уверял, что мне она не откажет, так как поймет, что у меня-то нет причин скрывать факты от полиции и я точно пойду к следакам, если она не заплатит! А Чувашин… Теперь-то понятно, чего он ко мне приперся: раз Бузякина платить перестала — видать, сообразила наконец, что ему нет резона себя под удар подставлять! Если бы его и в самом деле совесть замучила, как он мне рассказывал, он мог пойти к газетчикам — уж они бы ухватились за такой горяченький факт из жизни богатых и знаменитых!