Стремительный захват башни и количество погибших бунтовщики оценили. Впрочем, справедливости ради, скорее всего, они не пошли бы на попятный. Как ни крути, а лучшие воины Европы. Это выводы не Михаила, а общепризнанное мнение. Однако сам виновник происшествия пожелал предстать перед судом и принять наказание. Как видно, не пожелал брать на душу гибель товарищей, а заодно решил ответить за уже павших.

Михаила это устраивало целиком и полностью. Терять своих людей не хотелось категорически. Именно своих. Даже Гаврила к нему теперь со всем уважением. И день ото дня оно растет. Медленно, но верно. На это указывает многое.

Кто бы ему еще объяснил, зачем оно ему все нужно. Но вот не мог остановиться, и все тут. В нем по-прежнему крепла мысль о том, чтобы перебраться на Русь. Но тут для начала нужно убедиться, что люди ему верят и готовы пойти за ним.

Стоя на стене, Михаил наблюдал за тем, как русичи грузятся на корабли. Не сказать, что при этом они выглядели довольными, но и особо расстроенными не были. С чего бы, собственно. За учиненный бунт и попытку штурма дворца их всего-навсего ссылали на остров Родос. Службу на котором можно было охарактеризовать одним словом. Скука.

Правда, это вовсе не умаляло значение острова, благодаря его гарнизону удавалось удерживать весь архипелаг. Что вовсе не лишнее, учитывая близость территорий, захваченных сельджуками. Он же был перевалочной базой по пути на Кипр и в Антиохию, единственную фему, которая целиком смогла выстоять против турок. Иное дело, что турки пока не помышляли о захвате островов, и войска изнывали от безделья.

Признаться, подобная мягкотелость Никифора, да еще и поддержанная Алексеем, Михаила удивляла. Да, они великолепные воины, и разбрасываться столь ценным ресурсом глупо. Но эти ребятки получали за свою службу не просто хорошую плату, а прямо-таки небывалую. А кому много дается, с того много и спрашивается.

С другой стороны, несмотря на то что он не одобрял мягкость приговора, расстроен этим не был. Все же соотечественники. И пусть все эти древляне, поляне, вятичи и иже с ними частенько друг друга ненавидели и готовы были резаться до последнего, для Романова они все были россиянами. Вот не мог он их воспринимать по-другому. Даже когда шел на штурм башни. Понимал, что иначе нельзя. Что он в ответе в первую очередь за пограничников. Дрался в полную силу, и палец на спусковом крючке ни разу не дрогнул. Однако действия свои не одобрял.

Алексей же в этом усмотрел другой смысл, попеняв Михаилу, что личное нужно оставлять в стороне в угоду политике и интересам государства. Это он про неприязнь к князю Олегу, который также оказался в числе сосланных. И если до этого занимал должность сотника, то теперь стал простым воем. В назидание, так сказать.

– Все еще не одобряешь? – поинтересовался подошедший со спины Алексей.

– Кто я такой, чтобы одобрять или не одобрять решение императора? – обернувшись к нему и должным образом поклонившись, возразил Михаил.

– Но мнение свое ты имеешь, – не спрашивая, а констатируя, произнес Комнин.