– Нет, ну т-ты только посмотри на нашего волчонка!

Михаил резко обернулся на знакомый голос, вещающий на варяжском. И на его лице тут же появилась радостная улыбка. Йенс Грот собственной персоной! Кузнец подошел к парню и, сграбастав его в объятия, подбросил, словно он ничего и не весил. А потом прижал к груди, да так, что и доспех не сумел предохранить от этих живых тисков. Михаил же все это время глупо лыбился, окидывая взором улыбающиеся знакомые бородатые рожи.

Когда Йенс его отпустил, Романов пошел по кругу, пожимая руки и отвешивая дружеские хлопки по плечу. Разумеется, получая обратку, отчего его едва не сносило с ног. Вот, поди догадайся, кто больше рад встрече. Оказавшись перед Сьореном, на секунду замялся, не зная, как поступить. Наставник для него всегда был особняком из-за несносного характера.

– Подрос, волчонок, – хмыкнул он, ткнув парня пальцем в лоб, да так сильно, что Михаил даже слегка отшатнулся.

Правда, при этом продолжал радостно улыбаться. А вот рад он! Даже этому бирюку!

– Слышь, ты, морда варяжская, грабки при себе держи, пока я их тебе не выдернул, – вдруг раздалось за спиной Романова.

В ответ Сьорен вздернул бровь, единым плавным и сильным движением отвел Михаила в сторону, чтобы он не заслонял обзор.

– Не слышал, что тебе человеческим языком сказали? Грабки держи при себе, – надвинулся на Аксельсена Гаврила.

Десяток пограничников за его спиной дружно звякнули железом, берясь за мечи. Варяги не остались в долгу. Только тот факт, что их больше, не испугал людей Михаила, в глазах которых читалась мрачная решимость идти до конца. И, между прочим, только половина из бывших дружинников князя Романа, остальные еще недавно были крестьянами. Оскорбивший их командира оскорбил их.

– Гаврила, стой! Братцы, отставить! Мечи в ножны! – поспешил Михаил вклиниться между двумя воями. – Это мой наставник. Мы из одной дружины.

– Вона как, – сконфуженно удивился Гаврила.

– Твоя дружина, Маркус? – вновь вздернул бровь варяг.

– Не знаю, насколько она моя. Но да, мы из одной дружины, и я вроде как командир.

– Твоя, Михаил, можешь не сомневаться, – твердо произнес Гаврила. – И наставнику твоему лучше думать наперед, как вести себя с учеником, превзошедшим его. Потому как это и его лицо.

– Сьорен, – протянув руку, представился варяг.

– Гаврила, – ответив рукопожатием, представился русич.

Вообще-то Михаил полагал, что этот жест восходит к более позднему рыцарству. Но как оказалось, очень даже распространен и имеет то же самое значение, что и в мире Романова. Хотя, быть может, это одно из отличий. Ведь профессор говорил, что они могут быть как серьезными, так и незначительными. А вот в полной идентичности миров он серьезно так сомневался.

Кто-то тронул Михаила за локоть. Обернувшись, увидел того самого лучника, схлопотавшего стрелу в горло. На лице благодарная улыбка. Положил руку себе на грудь, потом приложил к груди Михаила, после чего сжал в кулак и слегка потряс им.

– Он говорит, что отныне твой должник до конца дней, – пояснил Йенс. – Жизнь ты ему спас, а вот голос он потерял.