– Вы, видимо, не понимаете всей серьезности положения! Мы два года обучали человека и не разглядели, что он маньяк-убийца! Я уж не говорю о том, что мы должны были распознать отклонения психики у него еще до приема в аспирантуру! Как мы это объясним?
– Ах, вот в чем дело! – понял наконец Руслан. – Так сказали бы сразу, что боитесь за себя, зачем было демагогию разводить?
– Не только за себя, между прочим!
Руслан усмехнулся:
– Надеюсь, вам известно, что возмездие должно быть беспристрастным. И уж тем более в нем не должно быть страха. Надеюсь, вы меня простите, – он показал глазами на свои костыли, – что я не встаю вас провожать. Извините.
Царьков фыркнул и ушел, почти что хлопнув дверью, но в последний момент у него не хватило духу на этот жест.
Руслан грустно улыбнулся. А с какой смелостью этот человек уговаривал пациентов на крайне рискованные операции! Наверное, чем непринужденнее человек распоряжается чужой жизнью, тем больше боится за свою. Кажется, Монтень сказал: «Трусость – мать жестокости»?
Если бы Царьковым двигала боль от утраты близкого человека, которая у многих людей выливается в жажду мести, Руслан отнесся бы к нему с сочувствием. Но нет, он явился с одной целью – обезопасить себя.
На душе стало так тяжело, что он просто не мог нести этот груз домой, ужинать с женой и с мамой и наслаждаться их любовью так, словно имеет на это право.
Если бы Макс до сих пор жил у Волчеткиных, он доверился бы ему и поговорил о том, что его гнетет, но, несмотря на все уговоры и просьбы, брат съехал накануне свадьбы Руслана и Лизы. Некоторое время все думали, что к Христине, но оказалось, ничего подобного! Бедняга снял квартиру через дорогу от работы и жил там один. Осторожно задав несколько вопросов, Руслан понял, что Макс не настроен обсуждать свою возлюбленную. У Христины тоже ничего не удалось выяснить, она как-то быстро исчезла из жизни их семьи, и после болезни на работу в реанимацию не вернулась. Наверное, мама все знала, но она хорошо умела хранить чужие тайны, так что бесполезно было спрашивать.
Волчеткин с женой много раз звали блудного брата обратно, но Макс категорически отказывался, мол, надо им жить своей семьей, а не какой-то коммуной. И так он уже злоупотребил гостеприимством Волчеткиных, приютивших его после развода.
Руслан чувствовал себя неловко: вроде бы все получалось естественно и логично, но если взглянуть на ситуацию повнимательней, вырисовывалась совсем другая картина. Как на рекламных щитах с меняющимся изображением. Он пользовался помощью брата, пока болел, но как только все наладилось, сразу попросил его на выход. «Какой-то я несуразный человек, – подумал Руслан грустно, – приношу только горе или в лучшем случае хлопоты. Макс выходил меня, а я даже не нашел слов уговорить его остаться с нами. А когда он попал в передрягу из-за своей влюбленности, вытащила его Лиза, а не я. В общем, ничего хорошего».
Руслан растопырил пальцы и пошевелил ими, стараясь убрать накопившуюся за день усталость. Он скучал по хирургии, но все же к лучшему, что не придется больше оперировать, потому что ладони от костылей сбились в хлам. Раньше у него были такие чуткие руки, а теперь стали прямо клешни с мозолями, твердыми, как камень.