Анжелика улыбается, качает головой, и мой взгляд застывает на ее копне роскошных волос. Тяжелые, длинные, цвета осенних каштанов. А еще удивительно мягкие. Отвожу руки назад, чтобы не заметила, как невольно сжимаются мои пальцы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Нет, но у меня мелькнула мысль: может, мы все-таки это сделаем?

Смотрит так, что, признаюсь, мелькает мысль: а может, лучше и правда вот так — не убиваться по полтора часа в спортзале, а сразу? Это все ее пеньюар — черный, а кажется, что полупрозрачный.

— Это тебя что, так вдохновило на подвиг возвращение Евгения в добром здравии?

— Я даже не знаю, воспользовался он «впечатлением» или нет. Просто подумала: может, мы полетаем с тобой?

Шагнув к ней, я все-таки делаю так, как хочу, — снимаю зуд, зарываюсь пальцами в ее волосы. Смотрю в ее расширенные зрачки, на то, как быстро начинает пульсировать едва заметная венка на шее, и проверяю ее пульс своими губами.

— Полетаем, — даю обещание и чувствую, как ее пульс начинает зашкаливать. — Вверх… Вниз… Снова вверх… А потом снова вниз — прыжок в одной связке. От звезд — до черного пепла в глазах. Тебе понравится этот контраст.

Буквально отталкиваю себя от нее.

Убираю с ее волос руку.

— Но только тогда, когда ты будешь готова к тому, чтобы и дальше вместе летать.

Анжелика молчит.

Только смотрит на меня и молчит, поэтому я ухожу в свою комнату.

Но зря я все-таки про полеты, да еще на ночь. Сна ни в одном глазу. Как представлю…

Похоже, в ближайшее время моими верными помощниками станут спорт и контрастный душ.

А еще в голову лезет отборная чушь. Подумалось вдруг: одобрили бы такое увлечение родители Анжелики? Некоторые царские особы мылись вообще два раза в жизни — при крещении и в день свадьбы.

Дожил: в соседней комнате жена, а я думаю о теще. Отборная чушь. Но эта чушь и помогает уснуть, выбрасывая из головы все ненужные мысли. Можно сказать, произошел редкий случай: теща спасла зятя.

Правда, сделала это с умыслом, чтобы было на ком отыгрывать скверное настроение. Потому что пришла ко мне в сон и долго выпытывала всю родословную, а потом заставляла написать подробный отчет о всех моих романтических отношениях до вступления в брак. Застопорились мы на первом же пункте.

— Ириска? — прочитав, изумилась она. — Это что, крыса? И при чем тут романтика?

Ну не рассказывать же ей, в самом деле…

— Как при чем? — изумился я. — Я нес ее на руках! Я ее выкупил за ящик мороженого! Я ее вылечил! И выделил ей отдельную комнату в своем доме!

Что ответила теща, я не узнал. На этот раз меня спасло утро. На этом везение закончилось.

Зайдя на кухню, а застаю там Анжелику в том же неглиже, что и ночью. Только теперь накидка лежит на спинке стула.

— А где твои штаны и футболка? — говорю я, засмотревшись на вид сзади и напрочь забыв о приветствии.

Анжелика оборачивается и щедро демонстрирует мне вид спереди. Это… это… И за это еще с нее взяли деньги! Одно название, что одежда. Тут же практически нет ничего: кружева, кружева, да и те какие-то недоделанные, просвечивает.