Делаю глоток вина и отгораживаюсь улыбкой.

— Не переживай. Несмотря на твою нелюбовь к этому овощу, ты с ним ловко расправился. Я просто немного устала: приют, дом родителей, желтый носок… Но больше из-за поездки в приют.

Я задумываюсь: стоит ли рассказать Алексу о проблемах, которые возникли в приюте? Может, он мог бы как-то помочь? Конечно, ему и так есть чем заняться и это не его профиль, но…

— А я, наоборот, только в себя прихожу. Весь день казалось, что у меня в ушах стоит лай собак. Но кстати, теперь я сполна оценил, что в качестве питомца ты выбрала крысу. Она даже если шуршит, то молчит.



— Да, — соглашаюсь я, — Ириска хорошая.

Ладно, я хочу слишком многого. Пока хватит и того, что он признал одного зверя. Просмотрю еще раз документы, если что, организуем благотворительный сбор. Справлялись же раньше сами — и на этот раз справимся.

— Алекс, — перевожу разговор на другую тему, — а что за пакет у тебя стоял на кровати? Мне кажется, на нем марка женского бутика.

— Переживаешь, что я решил сменить любимую пижаму на женскую ночнушку? — Он бросает взгляд на часы. — Хорошо, думаю, уже можно.

О чем он, спросить не успеваю. Алекс выходит из кухни. Я слышу, как он поднимается по лестнице, как открывается дверь на втором этаже, спустя минуту звук его шагов снова становится громче.

Я оборачиваюсь и с любопытством смотрю на пакет, который он захватил с собой. Не показалось — понимаю, мазнув взглядом по лейблу.

— По-моему, я только что напросилась на подарок, — говорю я, даже не пытаясь скрыть свою радость.

— По-моему, тоже, — нагло соглашается он.

Пакет не дает. Выдерживает паузу, доводит мое нетерпение до точки кипения, просто вынуждая выдавить из себя:

— Да… хочу.

— Мне нравится, что ты быстро схватываешь, — хвалит он.

И выуживает из пакета… тапочки. Яркие. Желтые, как цыпленок.

— Как ты вспомнил? — поражаюсь я. — Я сама постоянно хотела купить и постоянно забывала!

— С первым юбилеем… жена.



Александр

Если бы она могла видеть себя со стороны. Растерянный взгляд, улыбка, которая то исчезает, то вновь трогает ее губы. Нереально красивая.

Хочется прижать ее к себе, вжать в себя, зацеловать до беспамятства, чтобы и не заметила, что вместо кухни окажется в моей комнате.

До одури хочется.

Соблазнить несложно, она сама ко мне тянется. Чуть усилить напор, слегка надавить — все получится. Но этого мало. Уже мало. Хрен знает, когда именно я мысленно воздвиг эту планку.

Тогда, когда она торговалась в кафе перед подписанием документов. Тогда, когда явилась на свадьбу с клеткой и крысой. Или теперь, когда так восторженно смотрит на желтые тапки.

А может, все произошло куда раньше и я подсознательно стал хотеть этого, когда увидел, как жена смотрит на Ярова. С таким обожанием, с такой теплотой и любовью, с таким доверием, как будто перед ней нечто чудесное, доброе и с волшебными крыльями феи. А то, что от одного голоса Ярова у каждого второго его сотрудника тут же начинается предынфарктное состояние, — это пустяк. Слабое здоровье, с кем не бывает.

Я в сравнении с ним — душа нараспашку. У меня-то что? Только Евсей зеленеет. Так зеленый — цвет радости, и не только для флоры, а даже для светофора. Ну Соня еще подпрыгивает при встрече. Тоже плюс — упражнения для упругости бедер. Ну еще Каретников икает, заходя в кабинет. Так в Древней Руси считали, что с икотой из человека демоны выползают. Можно сказать, лечу человека одним своим видом. А, ну Луганский временами при мне заикается. Так это ему дополнительное время, чтобы подобрать слова поумнее, подумать.