— Голицын жив? Что произошло? — спросил Беспалый у проходившего мимо Дюжева.

— А хрен его знает! — в сердцах протянул тот. — Три человека полегло вместе с генералом. Только удивляюсь я, какого хрена им там понадобилось! — махнув рукой, он добавил: — На куски всех разорвало. Теперь и не собрать. Ладно, за простыней пойду, надо их куда-то сложить.

Вот, значит, о чем говорил генерал.

Дюжев, взяв на себя функции старшего, уверенно теснил людей, жавшихся к дверному проему:

— Отойдите! Сейчас нужно будет собрать останки! Вы можете все затоптать.

Неожиданно в избе полыхнуло, будто бы взорвалась канистра с бензином, а в следующую секунду все помещение занялось огнем.

Веселовский объявился на следующий день. Подозвав к себе Беспалого, с озабоченным видом произнес:

— Золото из собора исчезло.

— Я знаю, где оно.

В глазах Веселовского вспыхнули огоньки:

— Ты это серьезно?

— Да. Старик его перепрятал.

— И где же оно?

— В соборе.

— Пойдем, покажешь, — приказал Веселовский.

В этот раз собор не показался Беспалому зловещим. Он знал его тайну. Остановившись перед невысокой дверью, Тимофей достал ключ.

— У тебя свой ключ? — удивленно спросил Веселовский.

Тимофей попытался рассеять его опасения:

— Нет, просто подобрал. Так, где-то здесь должна быть свеча… Ага, нашел! — Запалив свечу, он протянул ее Веселовскому. — Держи! Я дверь прикрою.

Едва Веселовский взял свечу, как Беспалый тотчас извлек «наган».

— Не дури! — грозно проговорил Веселовский. — Что за новости?

— А теперь скажи, почему ты хотел убить меня? Кто этот водитель? Куда он меня вез?

— Тебя никто не хотел убивать. Ты же общался со стариком и должен был знать, куда он перепрятал золото, вот мы и хотели выяснить.

— Не верю.

— Если я сейчас не выйду отсюда, меня сразу хватятся!

— Не уверен, — возразил Беспалый. — Теперь ты для нас уже никто. Завтра наш выпуск отправляют на фронт!

— Вот как ты заговорил.

— Сколько раз ты меня пытался убить, а? В соборе не получилось пристрелить, так растяжки на тропе поставил. А что это за люди, которых ты в казарме придушил? Те самые, с которыми делиться не пожелал?

— Не забывай, Беспалый, кто из тебя человека сделал. Кто тебя из-под расстрела вытащил. Не будь меня, так ты бы уже давно в земле гнил! — проскрежетал зубами Веселовский.

Красноватое пламя свечи падало на лицо, отчего его выражение казалось особенно жестким.

— Это еще как посмотреть, — приподнял Беспалый «наган».

— Ты напрасно мне не веришь. — Голос Веселовского сделался мягче. — Все это подстроил Голицын. Он и шофера нанял, чтобы тебя убить, а все потому, что ты к Нинке клеился. Не дочь она его, а любовница! Врет все Голицын!

— Врет, говоришь? А только в кармане у тебя портсигар серебряный, а на нем герб Голицыных. Подсказать, где ты его взял? В доме Петра Михайловича. Ты-то его не признал, а он о тебе всегда помнил.

Лицо Веселовского окаменело. Тимофей едва успел отпрянуть в сторону, как брошенная свеча, ударившись в стену, погасла. Беспалый дважды надавил на курок и понял, что попал, — секунда и, сотрясая дощатый пол, грохнулось мертвое тело.