Гость вынул из портфеля томик и положил на стол.
– Вот плод наших совместных усилий: моего предка Емельяна, бабули и вашего покорного слуги.
– Человек по фамилии Шныркин, тот, что спас Елизавету Федоровну и младенца, какова его судьба? – поинтересовалась я.
Глава 20
– Хороший вопрос, – похвалил меня ученый. – Я решил найти Шныркина, вернее, его потомков, рассказать им, что их предок спас мою бабушку и ее сына. Ну согласитесь, приятно узнать что-то достойное о своем родственнике.
Емельян Федосеевич замялся, потом продолжил:
– Вроде красиво звучит: профессор, доктор наук. Люди думают, что я зарабатываю больше олигарха. На самом деле преподавателям вузов платят немного. Достойно содержать семью на зарплату не получается, поэтому я зарабатываю составлением родословных. Модное нынче дело. Опыт поисков чужих предков у меня огромный, поэтому с обнаружением Шныркиных я справился довольно быстро.
Емельян Федосеевич сложил руки на груди.
– Крестьянина, который спас Елизавету с малышом от смерти, звали Никитой Ивановичем. Бабуля записала это в дневнике.
Радов прервал рассказ, взял томик, перелистнул страницы и воскликнул:
– Вот здесь. Читаю заметки бабули: «Черный день моей жизни случился, пишу не в своем доме. Я нахожусь в чужой квартире. Сюда меня с сыном привез Никита Иванович, верный наш слуга, храни его Господь. Что с нами будет завтра? Не знаю. Ни денег, ни еды нет. На ужин пила воду из крана. Она в Москве совсем не вкусная, не то что в имении. Никита Иванович просил не беспокоиться, утром он доставит нас в надежное место. Я верю, что Господь устроит все наилучшим образом. Бог сирых и убогих любит, в обиду не даст. Стану молиться за тех, кто по неразумению своему отравился большевистской пропагандой и убил много людей. Господи, помилуй невинно погибших, не накажи их палачей, ибо они не ведают, что творят. У меня с собой шкатулка с драгоценностями. Слава богу, Матрена Киселева ходила вчера вечером в Павлихино и увидела, как туда прибыли чекисты. Они громко говорили, что рано утром поедут в Муркино, им велено доставить Радовых в Москву. Матрена посреди ночи влетела к нам в дом, я позвала Никиту, сложила все, что было в доме, в чемоданы, Шныркин их надежно спрятал. С собой я взяла немного, чтобы прожить лет пять. За это время коммунистов прогонят, в России снова взойдет на престол царь-батюшка. Боже, храни Матрену. Господи, спаси Никиту. Святой Николай Угодник, помоги нам с сыном. Все будет хорошо. Я вернусь в Муркино, в родовое поместье мужа, Никита принесет спрятанные чемоданы. Жизнь станет прежней».
Емельян закрыл дневник.
– Надежды ее не сбылись. В Муркино мы так и не вернулись. Куда Никита дел семейные ценности Радовых, покрыто мраком. Это темная история. Я подозреваю, что он все же обманул барыню. Потомки Шныркина погибли в начале девяностых, у них была дача в Муркине. Сейчас в живых остался только Роман.
– Дача в Муркине! – подпрыгнула я. – Кто сейчас там живет?
Гость склонил голову к плечу.
– Дом возвели во время перестройки на том месте, где ранее стояла изба Никиты, спасителя моей бабушки. Весьма комфортабельное здание из бруса, с туалетом, ванной, отоплением. Семья Шныркиных там лето проводила. Меня сей факт немного удивил. М-да.