выступлением сестер Драфир, исчезла бесследно. На сцену медленно вышла знаменитая мадемуазель Брезина с бритыми подмышками и небесным личиком. Дива была облачена в страусовый туалет. Она не пела, не рассказывала, ни даже не танцевала. Она расхаживала по сцене, умильно глядя на публику, пронзительно вскрикивая и одновременно с этим сбивая носком божественной ножки проволочные пенсне без стекол с носа партнера - бесцветного усатого господина. Ангелов и городской архитектор, бритый старичок, были вне себя. - Отдай все -и мало! - кричал Ангелов страшным голосом. -Бис! Бис! Бис! - надсаживался архитектор. Гласный городской думы Чарушников,

пронзенный в самое сердце феей из Фоли-Бержер, поднялся из-за столика и, примерившись, тяжело дыша, бросил на сцену кружок серпантину. Развившись только до половины, кружок попал в подбородок прелестной дивы. Фея еще больше заулыбалась. Неподдельное веселье захватило зал. Требовали шампанского. Городской архитектор плакал. Помещики усиленно

приглашали городового врача к себе на охоту. Оркестр заиграл туш... В момент наивысшей радости раздались громкие голоса. Оркестр смолк, и архитектор - первый, обернувшийся ко входу, сначала закашлялся, а потом зааплодировал. В залу вошел известный мот и бонвиван, уездный предводитель дворянства Ипполит Матвеевич Воробьянинов, ведя под руки двух совершенно голых дам. Позади шел околоточный надзиратель в шинели и белых перчатках, держа под мышкой разноцветные бебехи, составлявшие, по-видимому, наряды

разоблачившихся спутниц Ипполита Матвеевича. - Не губите, ваше высокоблагородие! -

дрожащим голосом говорил околоточный. - По долгу службы... Голые дамы с любопытством

смотрели на окружающих невинными глазами. В зале началось смятенье. Не пал духом один лишь

Ангелов. -Голубчик! Ипполит Матвеевич!-дико умилился он. - Орел! Дай я тебя поцелую. Оркестр - туш!!! -По долгу службы,-

неожиданно твердо вымолвил околоточный, - не дозволяют правила! - Што-с? - спросил

Ипполит Матвеевич тенором. - Кто вы такой? - Околоточный надзиратель шестого околотка, Садовой части, Юкин. - Господин Юкин, -

язвительно сказал Ипполит Матвеевич, - сходите к полицмейстеру и доложите ему, что вы мне надоедали. А теперь по долгу службы составьте протокол. И Ипполит Матвеевич горделиво проследовал со своими спутницами в отдельный кабинет, куда немедленно ринулись встревоженный метрдотель, сам хозяин "Сальве" и совершенно одичавший купец Ангелов. Событие это, взволновавшее передовые круги старгородского общества, окончилось так же, как оканчивались все подобные события: 25 рублей штрафу и статейка в местной либеральной газете "Общественная мысль" под осторожным заглавием "Приключения предводителя".

Статейка была написана возвышенным слогом и начиналась так: "В нашем богоспасаемом

городе что ни событие, то: - Сенсация! И,

как нарочно, в каждой сенсации замешаны именно: -Влиятельные лица..." Статья,

в которой упоминались инициалы Ипполита Матвеевича, заканчивалась неизбежным: "Бывали хуже времена, но не было подлей" - и была подписана популярным в городе фельетонистом Принцем Датским. В тот же день чиновник для особых поручений при градоначальнике позвонил в редакцию и, с устрашающей любезностью, просил господина "Принца Датского" прибыть в канцелярию градоначальника к 4 часам дня для объяснений. Принц Датский сразу затосковал и уже не смог дописать очередного фельетона о подозрительной затяжке переговоров по сдаче городского театра под спектакли московского опереточного театра. В назначенное время венценосный журналист сидел в приемной градоначальника и, смущаясь, думал о том, как он, заикающийся настолько, что его не смогли излечить даже курсы профессора Файнштейна, будет объясняться с градоначальником, человеком вспыльчивым и ничего не понимающим в газетной технике. Градоначальник говорил, презрительно растягивая слова и с особенным удовольствием всматриваясь в синеватое лицо Принца Датского, который тщетно силился выговорить необыкновенно трудные для него слова: "Ваше высокопревосходительство".