– Хоть што-то, – философски согласился я, – капля камень точит. А избирательные права, с ними што?

– Здесь… – он пожал плечами и затянулся, заглянув недовольно в пустую чашку. Миг… и служанка возникла рядом, как всегда здесь была. Короткий обмен взглядами, в которых таилась такая африканская страсть, что мне стало неловко и… немного тесно в паху.

– … сложнее. Сторонники всеобщих избирательных прав в меньшинстве, побеждают сторонники имущественного и образовательного ценза на каждой ступени. Ну и…

– … заслуги перед обществом, – пожал плечами Владимир Алексеевич.

– Спорно, но в нашей ситуации, пожалуй, што и оптимально. С женщинами также?

– Угум, – он выпустил дым через ноздри, – образование, имущественный ценз, а в качестве заслуг можно детей. Количество и качество.

– Хм… дайте потом почитать, – попросил я.

– Уже, – дядя Гиляй похлопал по папке на столике, – почитаешь, а потом с политиками встретишься.

– Я?! А… ну да, ну да… Всё время забываю, что уже фигура. Верите…

Чуть усмехаюсь, старательно пряча в глаза.

– … до сих пор боюсь, што всё это сон крестьянского мальчишки, и вот-вот япроснусь, и снова – нищая деревушка, в которой я – никому не нужный нахлебник…

Прогулка по Дурбану в окружении агентов Благочиния и боевиков РСДРП не приносила удовлетворения ни мне, ни Ульянову. Впрочем, прогулки такого рода и не должны приносить удовольствия, это своеобразная декларация о намерениях и публичная демонстрация союзнической приязни.

Единственный, кто получал искреннее удовольствие от своеобразного «парада-алле» по главным улицам города, так это, наверное, только Владимир Алексеевич. Его страсть к театральщине и цирку получила полное удовлетворение. Дядя Гиляй говорит за всех разом, успевая поддерживать беседу и отвечать на приветствия горожан, среди которых он пользуется огромной популярностью.

Если я бы хоть чуть-чуть ревнив к славе, то пришлось бы признать, что Владимир Алексеевич куда как популярней меня! Слава у меня с оттенком мистицизма и опаски, уважают и любят не меня, а какую-то неведомую то ли зверушку, то ли сущность, окутанную ореолом легенд и мифов. Нечто среднее между былинным героем из легенд, пакостливым сидом из британских сказок и христианским святым.

Забавно подчас, но…

… не всегда приятно. Очень мало тех, кто готов видеть во мне Егора или Егора Кузьмича, а не Сорвиголову или Пака с Драконовых гор. Подобной ерундистикой страдают даже земляки из Сенцово, и я бы даже сказал, что отчасти именно они виноваты в подобном отношении.

Оправдывая своё не всегда хорошее отношение ко мне в не таком уж далёком детстве, они понапридумывали себе всяко-разных баек, а потом взяли, да и поверили в них! И ныне я не вполне человек, а скорее персонаж, притом мифологический.

А бывший мой опекун – человек очень земной, зримый и всю жизнь на виду. Биография его необыкновенно увлекательна и в то же время понятна. Глянешь, и вот она – биография из серии Жизнь Замечательных Людей, как она есть. Все жизненные этапы расписаны, оформлены как полагается и лежат на положенных местах.