– Ожидаемо, – пожал плечами Котяра, – фильтровать такой поток переселенцев можно только вчерне.

– Как бы то ни было, – мрачно подытожил Жуков, которого ситуация со шпионом больно ударила по воспалённому самолюбию, – работать будем с тем, што есть!

– Будем, – вздохнул Семэн Васильевич. Ситуация в Иудее ничуть не лучше, там вполне открыто лоббируют интересы других государств, кланов и религиозных течений, нимало не смущаясь предательства собственно Иудеи. А Фима…

… играет в политику и интриги, и очень может быть, что уже – заигрался.

– Дурацкие шпионы, – своим непередаваемым контральто сказала Фира, с неохотой отрывая свои губы от моих.

– Дурацкие, – соглашаюсь с ней и снова целую, едва касаясь губами, чувствуя привкус мёда и молока, и чего-то такого очень женского и в тоже время невинного. Отчаянно кружится голова, хочется подхватить невесту на руки и нести неведомо куда, долго-долго… только чтобы она навсегда осталась в кольце моих рук.

– Всё… всё, хватит, – её тонкие руки упираются мне в грудь, – мне… слишком много для одного раза.

– Мне мало… – тестостерона и хрипотцы в моём голосе хватит на взвод солдат, – но я понял тебя…

Эсфирь краснеет, пряча лицо у меня на груди, и мне кажется, что сегодня лучший день в моей жизни! Сердце бухает ликующим тамтамом воина-победителя, и…

– … мама идёт, – тихонечко сказала девушка, отпрянув от меня. Беглый взгляд в зеркало, несколько неуловимых движений, и вот она снова благонравная барышня, разве что чуть розовеющая от смущения.

Песса Израилевна устроила на «Авроре» немножечко экскурсии, быстро напомнив всему экипажу, и особенно Раджу, обморочно закатывающему глаза, кто здесь на самом деле первый после Бога! Суви, не выпускающий трубки изо рта, флегматичен и невозмутим. Будущая моя тёща проходит для него в графе «Стихийные бедствия», и показывать характер суровый мореплаватель не пытается.

Впрочем, тётя Песя знает свою и нашу норму, и не переходит Рубикон скандала. Суровая её диктатура не простирается дальше камбуза, норм морали и возможности упереть руки в боки перед кем угодно, лишь бы этот кто угодно сделал вид раскаявшийся и виноватый. В таком разе провинившемуся доставался короткий фырк, или небольшая, минут на двадцать, нотация, если тётя Песя пребывала в не том настроении, которое надо ей и особенно окружающим.

Ну а если нет…

… проверять как-то не хотелось никому. Даже Семэн Васильевич (который, к слову, уже несколько месяцев как Шимон), мушщина брутальный и представительный, в не наступившей ещё семейной жизни заранее уступает супруге. Не потому даже, что характер и скандал, а потому, шо не хочется расстраивать.

Пессе Израилевне и девочкам показали трюм, поплавки гидроплана, торпеды и новую модель «Феникса». Они честно пытались впечатлиться, но запутались в технических деталях, и поохав почти искренне, быстро выбрались наверх, в кают-компанию.

Приключения наши, не сговариваясь, рассказывали в сильно смягчённом виде, романтизируя и выставляя напоказ забавные моменты. Плавание наше получалось весёлым и захватывающим приключением, а что люди погибли… бывает.