Рядом появился всплеск от очередного снаряда. Это уже не предупреждение. Бьют прицельно. Пожалуй, пора. Развернул поворотную установку дымовых мортирок, выставил нужный угол, время срабатывания взрывателя, и пустил три снаряда с дымами, которые, рванув между яхтой и фортом, надежно укрыли беглецов. На время. Но этого хватит, чтобы загнать в мортирки еще три заряда.

Очередной завесы хватило, чтобы миновать мол, а там заработали дымовые шашки на корме. В принципе Борис мог вогнать снаряд в амбразуры, выделяющиеся на белом фоне стен темными пятнами, но посчитал это лишним. Ушли – и слава богу. А воевать ему тут не за что.

Борис вышел из гостиницы и, блаженно прищурившись, поднял лицо к ласковому утреннему солнцу. Совсем скоро станет жарко, но пока все просто замечательно. Он выспался, бодр и полон сил. Перед ним – чистая мостовая одной из центральных улиц Форталезы, столицы обширного архипелага – провинции Сеара. Острова здесь большие, климат благоприятствует выращиванию хлопка, который и составляет основу экономики региона.

Бунт, разразившийся в соседней провинции Мараньян и следующей за ней Гран-Пара, не затронул Сеару. Конечно, беспорядки случались и здесь, а потому белым запрещалось расставаться с оружием. Но это были стихийные бунты отчаявшейся бедноты, не поддержанные знатью.

После освобождения рабов финансовое положение аристократии оставляло желать лучшего. Экономика региона все еще приспосабливалась к новым условиям. Многие плантации были заброшены. Спрос на хлопок значительно упал ввиду новых источников сырья и его переизбытка. Так что тут не до жиру.

Это владельцы плантаций гевеи, в связи с повышением спроса на каучук, были крайне недовольны сложившимся положением дел. Прежде они имели куда большую самостоятельность, теперь же вынужденно подчинялись воле императора в Рио-де-Жанейро и теряли сверхприбыли. Вот и подняли восстание, поддержанное беднотой. Последние искренне верили в то, что их незавидное положение обусловлено жадностью центральной власти, жирующей на богатствах провинций.

До Форталезы добрались быстро, спасибо попутному ветру. Переход по океану занял всего-то двое суток. Здесь Борис наконец смог поставить «Надежду» на ремонт и вот уже восьмые сутки отдыхал, предаваясь праздности.

Ну, не совсем. В своем номере он устроил подобие мастерской, работая сразу над пятью картинами. Сложно назвать трудом то, что доставляет тебе удовольствие. Его уже давно снедал зуд взяться сразу за несколько тем. К некоторым Борис успел охладеть, в другие вцепился, как голодный – в краюху хлеба. Конечно, можно было бы, как и прежде, увеличить количество холстов втрое, только это не помогло бы. Зато отрицательно сказалось бы на качестве работ. А он зарекся писать в пренебрежительной манере.

– Доброе утро, мистер Зотов! Здравствуй, Шанти! – подскочила к нему Ева и, присев, тут же потянулась к собачке.

Шпиц радостно тявкнул и протянул девочке лапку, а как только она ее пожала, решительно полез к ней на руки. Изувер-хозяин слишком много заставлял его ходить своими лапками, чего не сказать о новой знакомой, готовой не спускать его с рук хоть сутки напролет.