В саженях ста от опушки леса проехал красный разъезд. Пришлось залечь.

До наступления темноты Клим Пантелеевич прятался в брошенном сарае, в котором пастухи находили укрытие от дождя.

Когда на землю опустилось покрывало ночи, статский советник решил пробираться дальше. От грязи белые тряпки на обуви стали серыми и теперь не стоило опасаться, что его могут заметить в темноте. Он миновал рощицу и перебежками через поле добежал до дороги, которая вела на северо-восток. Монастырь теперь остался позади. Судя по всему, большевиков на его территории не было. В кельях монашек всё ещё теплился жёлтый свет.

Часа через три впереди послышался топот конских копыт. Ардашев сошёл с дороги, достал маузер и залёг за большим камнем.

Луна вышла из-за облаков и осветила почтовый тракт. Вскоре появились три всадника. Через сёдла свешивались ковровые сумки, хвосты лошадей были не высоко подрезаны, как у красных, а расчёсаны и висели во всю длину. Конники в папахах ехали не спеша и что-то тихо обсуждали. Винтовки смотрели стволами вниз, как у горцев, чтобы начать стрелять без промедления. К тому же, такое положение приклада, лучше предохраняло от сабельного удара. Ясно, что это были казаки.

— Доброй ночи, господа, — громко выговорил статский советник и, подняв руки, вышел из-за укрытия.

И в ту же секунду на него уже смотрели три ствола.

— Тутошний аль сторонний? — вопросил старший.

— Я адвокат из Ставрополя, мне нужно попасть в штаб Добровольческой армии.

— Хорош адвокат, — усмехнулся казак, — с маузерáми…

— Это трофей. Я бежал от красных.

Клим Пантелеевич вложил оружие и отдал две кобуры.

— Ого! Братики! Та тут цилий арсенал, — весело проговорил один из разъезда, открыв вторую кобуру. — Вси биглые официри були безоружни, окромя этого и вискового старшини, що ми тильки до Шкуры доставили.

— Простите, вы сказали, что повстречали войскового старшину? Его фамилия, случаем, не Летов? — осведомился Ардашев.

— Та звидки я разумию: Летов чи Зимин. На цей самой дорози ми його и пидибрали. Вин теж утекал вид червоних. Ничого, убёг.

— Точно, Летов, — подтвердил другой. — А ви его знаете?

— Да.

— Ну и добре. Значить, ви наш. А я так скажу: не довго ентим червоним клопам народну кров пити. Не сьогодни, так завтра, вытряхнем их из Ставрополя… Ох и порубаем гадив! — хохотнул казак и спрыгнул с коня: — Та шо тут балакать. Давайте сидайте, поидемо вмисте до начальства. Там люди грамотни, розберуться. И заодно старшину побачите.

Клим Пантелеевич вставил ногу в стремя и оказался на лошади.

Перед самым рассветом разъезд въехал в село.

Медвеженский фронт откатывался. Дезертиры, поднявшие восстание в окрестных сёлах против белых, были уничтожены, и дорога на Ставрополь теперь открылась.

Добровольческая армия овладела станцией Тихорецкой и приближалась к городу. А здесь, на его подступах, уже вовсю орудовали «волчьи сотни» полковника Шкуро. В штаб отряда прибывало всё больше беженцев. Многие из них утверждали, что красные оставили Ставрополь и отходят в сторону Невиномысской.

Войсковой старшина Летов только что принял под своё командование казачий полк в шестьсот пятьдесят шашек. Он искренне обрадовался, увидев Клима Пантелеевича.