— Я из МУРа, — начал было Грязнов.

Но Владимиров перебил его:

— Знаю. Только что разговаривал с Тоней. Вам нужен Володя Казаков. Он будет здесь, но позже… Обычно он появляется к одиннадцати с разными своими нахлебниками, такими, как… Эрик Липа, сценарист с Мосфильма. Знаете его?

Грязнов отрицательно покачал головой.

— И слава Богу, — почему-то обрадовался Владимиров, — с такими проходимцами лучше не встречаться! Окрутят, обведут!

— С кем? С Казаковым? — пытался уточнить Грязнов.

— Да нет, с этим Эриком, Липой… — ответил администратор. Видно, этот сценарист глубоко сидел у него в печенках.

— О Липе поговорим попозже! — быстро сказал Грязнов. — Сейчас меня интересует только Казаков. Только! Где его можно найти?

Администратор сделал удивленное лицо:

— Где? Там, где обычно, — на лошадках!

Капитан Грязнов глубоко вздохнул и покосился на соседа по стойке. Мужчина в плаще уже разделался со своим коньяком и углубился в чтение «Советского спорта» — беседа Грязнова с администратором его явно не интересовала. Грязнов вытащил свой блокнот и карандаш, приготовился записать адрес, повторил вопрос:

— Товарищ Владимиров! Я вас русским языком спрашиваю — где можно сейчас отыскать этого Казакова?!

Владимиров поднял руки:

— Господи! Какие же вы в милиции непонятливые в самом деле! Вся Москва знает: по воскресеньям Володя Казаков бывает на бегах. На ипподроме, то есть…

Старый маэстро Люциан Германович Ромадин плакал навзрыд. В горле его что-то так сильно клокотало, что я испугался, как бы он не отдал концы. Рита пыталась влить в него какое-то снадобье, Меркулов удрученно смотрел в пол.

— Простите меня, Бога ради, — наконец заговорил Ромадин, — я ведь Валечку с шести лет знаю. У меня вся семья погибла в ленинградскую блокаду, и Валечка была мне как внучка. — Старик поднялся с деревянной скамьи. — Понимаю, что вы разыскивали меня не только, чтобы… Я сейчас, я скоро…

Он натянул ватник и вышел. Меркулов и я подошли к окну. Ромадин возился в сарае. Минут через пятнадцать он вернулся с полным чугунком картошки, банкой соленых огурцов и бутылкой голубоватой жидкости. Мы с Ритой бросились ему помогать. Я принес ведро угля и засыпал его в печку. Рита чистила картошку. Меркулов и Люциан Германович негромко беседовали за нашими спинами.

— …Последний раз Валечка приезжала меня навестить в прошлое воскресенье… Нет, не одна. С ней был ее поклонник. У нее всегда было много поклонников… Нет, нет, с Николаем Петровичем она разошлась потому, что уж больно он пил, хоть и полковник Советской Армии… Да уж, что ж теперь скрывать — все равно ее нету. Фамилию его я запамятовал, а звали его Виктор Николаевич… Да, она у меня иногда занимала деньги, я ведь прибыльное дело имею — как вышел на пенсию, так и занялся разведением цветов…

Я прислушался с интересом.

— Нет, Константин Дмитриевич, в последний раз она просто так приезжала. Подкатили они на черной «волге», часика два посидели и уехали… Да, забыл совсем — оранжерею мою они долго рассматривали…

— У вас оранжерея есть? — вскинулся Меркулов.

— А как же! Все мое богатство в этой оранжерее! И зимой, и летом там такие чудеса творятся! Если интересуетесь…