– Даже если бы удалось их поднять, пока приведем в человеческий вид… Вы же сами видели, какой это контингент, господа, – возразил Сухтелен.

– Но против нас всего лишь банда… – раздался голос Вагина.

Он сидел в заднем ряду и время от времени с надеждой смотрел на Всесвятского.

– И запасные – такая же банда. А по боевым способностям – еще хуже. Банда хоть подчиняется главарям, – безжалостно отрезал Сухтелен.

Его слова прервал короткий стук в дверь, и выросший на пороге юнкер доложил:

– Господин полковник! К вам посланник от Шнайдера!

Глаза юнкера были слегка обалдевшими, и через секунду остальные поняли причину этого.

Посланник оказался посланницей, настолько притягательной, что многие из присутствующих едва не забыли о цели короткого совета.

– Слушаю. – Мандрыка был одним из немногих, сохранивших полное спокойствие.

– Меня послали передать вам, что на Смоленск напала банда из Рудни, – не здороваясь, сообщила Вера.

– Знаем, – кивнул полковник.

– И еще. Шнайдер организовал оборону дома правительства. Говорит, чтобы вы прислали ему подмогу.

– А вот это вряд ли реально.

– Шнайдер сам руководит э… обороной? – заинтересованно спросил Всесвятский.

– Нет. Он оставил за себя своего знакомого, а сам отправился поднимать отряды охраны порядка.

– А… – разочарованно протянул первый гражданин.

– Шнайдер сказал, что лично поведет отряды на помощь защитников, – отрезала Вера.

– Если так, то мы там не нужны, – сделал вывод Мандрыка. – Только постреляем друг друга в темноте.

– Да и неясно, куда вообще будет направлен удар. Правительство здесь, – Сухтелен кивнул на молчаливо сидящих граждан, – а дом, он и есть дом. Пустая коробка.

– Господа офицеры! – Мандрыка поднялся, и остальные немедленно последовали его примеру. – Наша задача – продержаться до рассвета. Дальше будем действовать по обстановке. Моим заместителем на время боя назначаю подполковника Сухтелена. А теперь – всем по местам.

Офицеры торопливо двинулись к выходу. Лишь Либченко подошел к Вере и улыбнулся ей как старой знакомой.

– Здравствуй, Верочка! Ты все такая же обворожительная!

– А ты такой же вежливый, – кивнула в ответ девушка и намного тише, так чтобы никто не услышал, добавила: – Яша просил передать, что случай крайне благоприятный. Упускать ни в коем случае нельзя.

– Понятно, но, боюсь, у меня ничего не получится. Я весь на виду, – так же тихо ответил капитан.

– Яша сказал: надо.

Либченко скользнул взглядом вслед уходящим офицерам. В его почему-то покрасневших глазах сверкнула мысль, и он поспешил поделиться ею с Верой:

– Видишь того молодого прапора?

– Какого?

– С перевязанной рукой. Мне кажется, что его легко можно будет приобщить. А потом можно будет убрать. Не жалко. Никто ничего не узнает. Подумают, с ума сошел. Только тебе приобщить его будет легче.

– Конечно. – Секретарша Шнайдера посмотрела вслед удаляющемуся прапору и сладострастно улыбнулась.

Хотя эту же улыбку можно было назвать и плотоядной.

Луны больше не требовалось. Два горящих поблизости дома давали достаточно освещения. В красном недобром свете просматривались площадь с лежащими неподвижными фигурами, изрешеченный замолкший броневик у подъезда, какие-то брошенные вещи.