– Боюсь, размечтался ты, детинушка.

– Размечтался, говоришь? Нет! Это те, кто сегодня уже грабить начинают, размечтались. Пусть их грабят, пусть дворцы строят. Потом мы придем и все реквизируем. Чай, нашими руками построено. Заодно декретом 1917 года об экспроприации воспользуемся. Пусть они будущего боятся! А ты говоришь, беда! Беда, что советская власть в штаны наделала. Вот беда. А у народа, когда беда приходит, дела начинаются.

Зам. директора ЦРУ Лесли Стюарт нервно постукивал пальцами по столу в ожидании руководителя спецкомиссии при Объединенном комитете начальников штабов. Этот чиновник держал в руках нити всех решений комитета, а главными решениями этого органа были предложения по военному бюджету. Спецкомиссия рассматривает секретные проекты с участием разведки. Именно она много лет назад санкционировала ежегодное выделение 150 миллионов долларов на проект «Центурион», который должен был завести русскую танкостроительную отрасль в тупик, дать возможность американской индустрии создать превосходящий по всем параметрам танк и вырваться, наконец, из унизительного положения отстающей державы. Основную роль в этом должны были играть два звена: фиктивная научно-исследовательская лаборатория при «Американ стил корпорейшн», прокладывавшая заведомо тупиковый путь в разработках новейшей танковой брони, и агентурная группа ЦРУ, продвигавшая фиктивные разработки в советский военно-промышленный комплекс.

Посвященные в замысел военные и политики не жалели этих, в общем-то небольших для такого амбициозного замысла, денег. В послевоенный период русские сумели сделать весь «третий мир» потребителем своей продукции, а это бесчисленные миллиарды долларов и не только экономическая, но и политическая привязка таких стран к своему лагерю. Неграм и азиатам не нужны были американская электроника и новейшие средства ведения войны. Для такой техники требовалась база обслуживания и специалисты. А это лишние деньги. Им нужны были «калашниковы» и танки, бегающие на мазуте пополам с ослиной мочой. Такая техника была у русских, и они уходили все дальше в отрыв, совершенствуя именно ее неприхотливость, выживаемость и простоту.

Стюарт с досадой вспомнил, как во время шестидневной войны на Ближнем Востоке сирийские Т-72, только что появившиеся на вооружении, насквозь прошивали израильские бронированные коробки на расстоянии в полтора километра.

Хорошо хоть, что у сирийцев не было соответствующей ПВО, и их технику жгли с вертолетов. А вообще-то дело было плохо. Будто встретились две танковых армады из различных эпох.

Руководитель спецкомиссии Фредерик Ферри вошел в кабинет легким шагом спортсмена и, небрежно пожав руку Стюарту, расположился на диване.

– Нет, нет, Лесли. Никакого виски. В обед не пью, знаешь ли. Да и время на разговор совсем немного. Опять ждут слушания. Да. Так перейдем к предмету нашего разговора. Сразу скажу свою оценку: все хороши – и вы, и мы. Вы – потому что водили нас за нос целых пятнадцать лет, мы – потому что охотно вам верили и позволяли водить себя за нос. Как я понял из твоей записки, русские разгадали замысел операции и никакого тупикового пути не избрали. Так ли это?