– Сердцу не прикажешь.

Все это куда хуже, чем я предполагал. Все это страшнее разговора с папой. То есть, открывшись ему, я почувствовал его тревогу: как меня воспримут люди, в каких ситуациях он не сможет меня защитить. Самодисциплина у папы железная, но ту реакцию я разглядел. Папа опасается, что я стану изгоем, и тщательно скрывает свои опасения от меня.

А здесь… Я ошибся по-крупному и зря открылся Себастьяну. Разве после сегодняшнего мы сможем дружить? В голову приходит пафосная мысль, что именно так разбиваются сердца. Осколков, конечно, нет, но по груди медленно и больно расползается трещина.

– Кажется… Кажется, мне всегда нравились парни, – шепчет Себастьян.

Я моментально заглядываю ему в лицо. В глазах у Себастьяна слезы.

– То есть не «кажется». Я точно это знаю.

Господи…

– К девушкам меня вообще не тянет. Тут я тебе завидую. Я молюсь, чтобы когда-нибудь тяга появилась. – Себастьян шумно выдыхает. – Я еще никому об этом не рассказывал. – Он моргает, и слезы скатываются на щеки. Он поднимает глаза к небу и невесело смеется. – Даже не знаю, легче стало или тяжелее.

Мои мысли – бешеный водоворот, моя кровь – дикая река. Я лихорадочно соображаю, что нужно сказать, что сам хотел бы услышать в такой момент. Дело в том, что для Себастьяна это признание – нечто совершенно невероятное. Для меня все было иначе – все было проще, даже когда я открывался родным.

Я полагаюсь на интуицию и повторяю сказанное мне папой:

– Ты не представляешь, как я ценю твое доверие.

– Ага. – Себастьян смотрит на меня мокрыми от слез глазами. – Но я никогда… – Он качает головой. – То есть я хотел, но никогда…

– Ты никогда не был с парнем?

Снова категоричное покачивание головой.

– Нет, никогда.

– Я целовал парней, но, если честно… Никогда не чувствовал… такое.

Себастьян обдумывает услышанное и через секунду говорит:

– Я пытался измениться. А еще… – он прищуривается, – пытался запретить себе даже думать… представлять… каково быть…

Меня будто под дых бьют.

– Но потом я встретил тебя, – продолжает Себастьян.

Под дых бьют еще сильнее. Я словно вырван из собственного тела и наблюдаю за нами с другой стороны тропы. Мы с Себастьяном сидим на одном камне, наши руки соприкасаются – чувствую, этот момент навсегда войдет в мою личную историю.

– Когда я впервые тебя увидел… – начинаю я, а Себастьян уже кивает, словно предугадал то, что сейчас услышит.

– Ага, точно.

В груди становится тесно.

– Ничего подобного я раньше не чувствовал.

– Я тоже нет.

Я поворачиваюсь к Себастьяну, и все происходит с невероятной скоростью. Я ловлю его пристальный взгляд, а секунду спустя его губы касаются моих. У Себастьяна они такие теплые и гладкие… Боже, как хорошо! Не сдержавшись, я издаю какой-то захлебывающийся звук. У Себастьяна вырывается такой же, потом урчание перерастает в смех. Отстраняется он с самой широкой улыбкой на свете и тут же целует снова, глубже и требовательнее, придерживая меня руками за шею.

Себастьян приоткрывает рот, и я чувствую осторожное прикосновение его языка. За опущенными веками у меня взрываются фейерверки, я буквально слышу их треск. Наверное, это плавятся мои мозги или рушится мой мир. Или в нас попал метеор, и мне дарованы последние мгновения блаженства – после я отправлюсь в чистилище, а Себастьян – в другое, куда лучшее место.