Знаю, для него это не первый поцелуй, но первый настоящий.
Глава девятая
На обратном пути я не знаю, что делать с руками, а уж со спутанным клубком эмоций – и подавно. Случившееся на вершине горы отпечаталось в каждом моем синапсе – уверен, и через четыре десятилетия я не забуду, что чувствовал при каждом прикосновении Себастьяна.
Мама вечно велит мне анализировать свои чувства. Итак, сейчас, помимо дурманящей страсти, я чувствую
Нервозность
Неуверенность
Нестерпимое желание, чтобы это повторилось и поскорее.
Впрочем, все не самые приятные чувства перекрывает эйфория.
Я
Целовал
Себастьяна!
Я чувствовал его губы на своих, чувствовал его язык, чувствовал отзвуки его смеха в разделяющем нас пространстве. Мы целовались снова и снова. Целовались и так, и эдак. Быстро и лихорадочно, медленно и так глубоко, что я подумал о сексе и долгих вечерах в укромности чьей-то спальни. Себастьян прикусил мне губу, а я, ответив тем же, услышал стон, который не стихнет в моих безумных мыслях до конца выходных. Я чувствовал… что должно быть именно так, черт подери! Что мои предыдущие поцелуи настоящими не назовешь. Может, звучит глупо, но казалось, Себастьяна я целовал каждой клеточкой тела. От такого весь мой «опыт» стирается и вспоминается с трудом. Мы целовались, пока холод не проник нам под одежду.
Хотя нет, сейчас вспоминается, что целовались мы, пока Себастьян не отстранился из-за того, что я теребил подол его рубашки.
Себастьян сказал, что с парнями раньше не целовался, но с техникой он явно знаком – уверен, девушки у него были. Впрочем, от маниакального желания буквально трясло нас обоих, так что, возможно, этот раз стал принципиально новым и для него.
А он… сексом уже занимался? Думаю, нет – Осень наверняка постебалась бы, мол, отдельные мормонские детишки самые распутные в школе, но что-то подсказывает мне: Себастьян не такой. То есть он соблюдает нормы своей религии, конечно, если забыть о сегодняшнем.
Интересно, а со мной он занялся бы сексом?
Этот вопрос лишает меня покоя и превращает кровь в кипяток.
Да, это называется «бежать впереди паровоза», но я возбужден, счастлив и не знаю, что будет дальше. Мы начнем встречаться? Хотя бы тайком?
Себастьян захочет увидеться со мной снова?
Перед мысленным взором появляется мама и топает ногой, призывая меня тщательно обдумать случившееся. Но мамин образ быстро уходит на задний план и тает: слишком свежи в памяти поцелуи Себастьяна.
Когда мы встали с камня и отряхнулись, вокруг нас словно пузырь лопнул. Впрочем, и вне его на вершине горы мы с Себастьяном наслаждались уединением. С каждым шагом вниз по склону защитная оболочка тает. Внизу простирается обширный аккуратнейший Прово.
Не хочу туда! Не хочу домой! Как бы я ни любил свой дом, свою семью, свою комнату, свою музыку, мне больше нравится быть с Себастьяном.
Себастьян молчит, что ничуть не удивительно. Он идет на безопасном – мне не дотянуться! – расстоянии и не сводит глаз с тропы. Не сомневаюсь, у него в душé еще больший бардак, чем у меня. Впрочем, бардака хватает и мне – я не могу решить, стоит ли поговорить о случившемся.