– Ты никогда о ней не рассказывал.

Мама что, не понимает, что он никогда не рассказывал ни об одной девушке, даже о Мэнди?

– Она завезла кое-что для Фуджиты.

Себастьян наблюдает, как мама связывает одно с другим, и подозрение омрачает ей лицо, словно туча.

– Осень знает его, верно?

Его.

– Они дружат.

– Так она приезжала не из-за этого?

Есть только один презренный «он» и только одно неприличное «это». Раздражение накрывает Себастьяна с головой: родители даже имени его не называют.

– Его зовут Таннер.

Произнесенное вслух имя заставляет сердце свербеть – Себастьяну хочется дотянуться до него и грубо стиснуть.

– Думаешь, я не знаю, как его зовут? Это что, шутка?

Внезапно мать краснеет от линии роста волос до воротничка, в глазах появляется лихорадочный блеск. Никогда прежде Себастьян не видел ее такой злой.

– Себастьян, как мы дошли до такого? До такого! Что с тобой творится? – Мать тычет в воздух согнутым пальцем, заключая «творится» в воображаемые кавычки. – Творишь ты все сам. Отец Небесный с твоими решениями не связан. Счастья ты себя лишаешь исключительно по собственной воле. – Мать берет деревянную ложку и зло погружает ее в тесто. – Думаешь, я чересчур строга к тебе? Поговори с отцом! Ты не представляешь, сколько боли причинил ему.

Поговорить с отцом Себастьян не может: Дэна Бразера никогда нет дома. После рокового ужина он задерживается в церкви после службы или навещает одну семью за другой и домой возвращается, когда все уже спят. Раньше ужины проходили в болтовне, а сейчас тишину нарушают лишь стук приборов о тарелки и редкие разговоры о домашнем задании. Место во главе стола вечно пустует.

– Извини, – говорит Себастьян, полный искреннего раскаяния сын. Он, разумеется, понимает, что мамина злость от сильной любви. «Представь тревогу о том, что твое дитя навек от тебя отдалится, – думает Себастьян. – Представь искреннюю веру в то, что Господь любит всех детей Своих, но при условии, что они любят друг друга путем праведным. Это как думать, что Господь любит деревья, – мозг Себастьяна перефразирует вычитанные где-то строчки, – но порицает их цвет по весне».

Себастьян огибает кухонный остров и подходит ближе к матери.

– Осень впрямь завезла кое-что для семинара.

– Я думала, ты уже закончил с ними заниматься.

– Мне нужно отрецензировать работу, которую мистер Фуджита еще не читал.

И ведь ни слова откровенной лжи!

– Но ты же больше с ним не встречаешься? И не разговариваешь?

– Мы не общались уже несколько недель.

Это тоже правда. Себастьян держится подальше от школы, от всех мест, где они бывали вместе. Даже в горы не ходит. Он хочет репетиторствовать, но знает, что соблазн будет слишком велик – слишком легко будет снова остановиться у его дома и дождаться, когда он вернется с занятий.

У Себастьяна даже голосовых сообщений не сохранилось. Он стер их за считаные минуты до того, как отец забрал у него сотовый.

– Вот и хорошо. – Мать заметно успокаивается, отключает миксер и давай водить ложкой по краям миски, раскладывая тесто по формочкам. – Ты в долгу перед мистером Фуджитой за все, что он для тебя сделал. Так что, если есть время, помоги ему с рецензированием. Еще тебе нужно встретиться с братом Янгом и заполнить последнюю анкету. – Мама обожает составлять списки заданий, чтобы постепенно вычеркивать, перепоручать, организовывать, и Себастьян ей это позволяет, даже если никак иначе они больше не общаются. – Обязательства свои выполни, а потом давай, пожалуйста, поставим на