Как всегда шикарный, самодостаточный мужчина, который знает, чего хочет. А в данный момент он хочет меня и точно ни перед чем не остановится. Что ему какой-то белобрысый ненормальный мальчишка, даже если этот мальчишка — всеми любимая спортивная звезда? Разотрет и не поморщиться. Потому что Шэ’ар вчера собирался выиграть меня на аукционе и ждал до последнего. Потому что знал, кто будет последним лотом, кто скрывается за маской Черной орхидеи. Он пришел туда по чьей-то наводке, пришел купить девочку, которая посмела пренебречь его щедрым предложением, и выставить на посмешище.

Это Великий и Богатый Шэ’ар. Голос в голове противно хихикает: «Вляпалась ты, деточка-дурочка, потому что таким, как Шэ’ар, не отказывают, а тем более бывшие модельки, которые скатились до продажи себя на аукционе».

Ма’ну медленно разжимает пальцы и его взгляд… Я снова ни беса не понимаю, что он прячет за этими своими голубыми глазами. Не мужчина — головоломка! Слишком сложное уравнение для девушки, которая прогуливала математику.

— Понятия не имею, о чем речь, — филигранно улыбаюсь я. Слышу, как шумно втягивает воздух Ма’ну, и вижу, как щурится Шэ’ар. Что, дорогой, еще один облом твоя гордость пережить не в состоянии? А как тебе такой фокус? — Все в прошлом и, боюсь, это просто недоразумение.

И вишенка на сливки: демонстрирую журналистам роскошное кольцо. Пока на нас сыпется шквал вопросов, на большую часть которых отвечает Сусанна, я пытаюсь понять, что только что натворила. Поддалась импульсу. Хотела доказать одному самовлюбленному типу, что не все в этой жизни можно купить, не каждая женщина свалится к его ногам, а тем более — не свалюсь я. И где-то в этой злости я потеряла главное: понимание того, что сменила самовлюбленного богатея на сумасшедшего придурка. Придурка, который буквально держит меня на цепи увесистой пачкой фотографий, за каждую из которых мне мучительно стыдно.

Мне должно быть страшно, начинаю чувствовать неприятный холодок в кончиках пальцев. Паника набрасывается внезапно, но я случайно натыкаюсь на лицо Ма’ну, которое почему-то остается единственным, которое не расплывается в безликую шумную массу. И мой псих улыбается: широкой безумной улыбкой Чеширского кота. Улыбкой, на которую хочется ответить. И мы просто смотрим друг на друга и начинаем хихикать, как два полных психа.

Не может быть, что я только что вот так запросто профукала шанс на спасение из лап паука. А теперь еще и смеюсь над собственной глупостью.

— Ты осталась со мной, — не делая ни малейших попыток ко мне притронуться, говорит Ма’ну. И снова повторяет это, теперь уже одними губами, перемежая беззвучную чокнутую радость смехом. — Ты выбрала меня.

— Конечно, я выбрала тебя, псих, — пытаюсь хмурится я. — У тебя же снимки.

Но мы оба знаем, что в тот момент я была далека от мыслей о фотографиях. Я просто позволила себе быть безумной и свободной, как в ту ночь, когда лунник гнал «Додж» по пустым улицам города, а я визжала, выплескивая наружу застрявший глубоко внутри меня страх.

— Хочешь, звезду с неба, Вишенка? — Лунник тянет меня за руку, заставляет придвинуться, завораживая своим ненормальным счастьем. — Остров в океане? Личного джина в бутылке с неограниченным количеством желаний?