Вблизи стало отчётливо видно, что все «капустные листья», образующие корпус кокона, на самом деле состоят из неплотной плёнки колеблющихся в едином ритме мелких, полупрозрачных, янтарно-золотистых или же красных организмов, похожих на перья. Это были коралловые полипы, по словам Шпачкова, «клетки» единого коллективного «мозга» старогеев или же микрочипы их компьютера. На появление водолаза они не обратили никакого внимания, хотя Вербов чувствовал, что весь гигантский «мозг» насторожился.

Он протянул руку к ближайшему «капустному листу».

Красивые перья малинового цвета внезапно начали расползаться в стороны, их слой истончился, под ним проявился и растворился ещё один, совсем уж эфемерный. Образовалось нечто вроде неровного звездообразного окна, выпустившего клуб сияния.

Вербов отдёрнул руку.

Полипы неторопливо соединились в пласт, образовали «капустный лист».

– Денис! – донёсся негромкий голос Инги. – Осторожнее!

– Идите сюда, – позвал он.

Из темноты зала вынеслись две торпеды, превратились в скутеры, управляемые водолазами.

– Полюбуйтесь. – Вербов повторил эксперимент.

– Удивительно! – восхитился Шпачков. – Фуларии, морские перья![10] У этого «мозга» отсутствует гемато-энцефалический барьер! Он пропускает всё, что плавает в питательном бульоне.

– Где?

– Уверен, этот зал является чем-то вроде автоклава с питательной смесью. Мы и в самом деле пробрались сюда, минуя все защитные системы. Поэтому нас здесь принимают за своих.

– «Мистик» они зачем сюда притащили?

– Пока не знаю, но подозреваю, что для обеспечения работы этого «мозга» нужны какие-то ингредиенты, так сказать, витамины, в качестве которых могут послужить материалы батиплава, а то и оружие.

– Или люди внутри, – тихо подсказала Инга.

Шпачков не стал возражать.

– Ладно, разберёмся, – сказал Денис. – Если нас пропустят, пролезем внутрь кокона и посмотрим, что там происходит.

Он направил нос гидроцикла на слой полипов, янтарно-малиновый «лист» вырастил нечто вроде дыры своеобразного портала.

Полость внутри кокона нельзя было назвать ни помещением, ни залом, ни бункером, ни пещерой. Она была заполнена водой, насыщенной тоненькими длинными жгутиками голубовато-зелёного цвета и морскими перьями, искажающими перспективу, форму и размеры внутреннего объёма до такой степени, что мерцающие стены полости, сложенные из таких же полипов, то казались отнесёнными за километры, то превращались в небесные провалы, то выпрыгивали навстречу, грозя стиснуть людей и раздавить.

Кроме того, и центральный объём сооружения, имевший форму эллипсоида, по сути – того же «яйца» цвета рубина, явно не играл роли поста или терминала управления, пульсируя как живое человеческое сердце и показывая на своих гранях-экранах какие-то странные картины. Впрочем, грани эти экранами не являлись, потому что мигали вразнобой и осмысленную передачу не вели.

Под «яйцом» виднелись змеящиеся щупальцами наросты, напоминающие корни деревьев, исчезающие в мареве стен и пола. Они тоже светились и пульсировали, как вздувшиеся живые вены на руках человека. И всё это сооружение вызывало омерзительное ощущение вывалившихся из живота человека внутренностей.