Дея задрожала.

— Идемте, госпожа, — Наарх попытался ее отвлечь, — вам не стоит здесь быть.

— Но… но…

— Поверьте, так будет лучше.

Она покорно последовала за ним к выходу из сада. Но все же одна мысль не давала покоя.

— Господин Танарес, почему шорк не тронул меня?

Наарх улыбнулся:

— Шорки не нападают на беременных, кормящих и младенцев. Тот, кто открыл вольер, этого просто не знал.

— Или не знал, что я беременна, — прошептала Дея себе под нос.

— И это возможно. Кроме нас четверых никто об этом не знает, а мы поклялись дайэрэ, что будем молчать.

Дея поняла, что он имеет в виду четырех анайхов из посольской миссии.

— Дирх тоже поклялся? — удивилась она.

— А у него был выбор? — усмехнулся Наарх.

— А как же завьяры и даранхи, что были с вами?

— Клятва господина обязывает и их. Они не скажут даже под пытками. Не смогут.

— Значит, я права… Тот, кто выпустил шорка, просто не знал, что зверь не нападет на меня.

Наарх внезапно остановился и посмотрел на нее.

— Зато он знал, что в этот час вы будете проходить по саду. Что вообще вы делаете здесь так поздно?

Вот теперь она совсем растерялась.

— Но… я искала вас.

— Меня? — на его лице отразилось изумление. — Зачем?

— Слуга сказал, что Йеванн отправился к вам. А когда я спросила, где вас можно найти, он ответил, что в это время вы выгуливаете шорков в старом саду, только я не успела туда дойти…

— Слуга, говорите… — Наарх задумчиво пожевал губами и зачем-то глянул на небо. — А знак принадлежности на его предплечье вы видели?

Дея пожала плечами:

— Я не разглядывала.

— Все понятно. Значит, Раанлесы смогли пробраться даже в покои дайэрэ.

— И что теперь делать?

Он оглядел ее с ног до головы и вынужден был признать:

— Возвращаться в покои дайэрэ нельзя. Неизвестно, сколько еще предателей там притаилось. Но и к себе я вас взять не могу, это недопустимо по отношению к супруге будущего хаорна.

— Думаю, Йеванн поймет! — возразила девушка. — Уж лучше я переночую у вас, чем буду трястись от страха, пока Йеванна нет.

С минуту анайх раздумывал, потом вздохнул и кивнул:

— Хорошо. Переночуете с Катариной.

Дея смутилась.

— А… о… у нее своя комната?

— Комната? — в глазах Наарха мелькнуло веселье. — Я забочусь о своих женах. У каждой из них личные покои. Но ради вашей же безопасности, ничего ей не говорите.

Катарина и обрадовалась, и удивилась неожиданному визиту бывшей хозяйки. Захлопотала, бросая на Наарха смущенные взгляды. Ее разрумянившиеся щеки лучше всяких слов говорили, что она ничуть жалеет о сделанном выборе.

Оставшись одни, девушки переглянулись, бросились друг другу в объятия и вдруг, как по команде, расплакались.

— Ой, что это я, миледи, — всхлипнула Катарина, утирая глаза батистовым платочком, — давайте, лучше медовым чаем вас угощу.

— Ты теперь не служанка, Кати, — Дея улыбнулась сквозь слезы. — Тебе не обязательно называть меня «миледи».

— А как же тогда?

— Просто Дея. Мне будет приятно. Ведь ты столько лет была рядом со мной, помогала, ухаживала за Ноэлем. Не бросила, даже когда мне нечем стало платить…

Воспоминания о тяжелых временах кольнули в сердце маленькой льдинкой.