Я поспешил навстречу, поклонился и поцеловал руку.

- Отец Дитрих…

Он повернулся к священникам:

- Продолжайте до вечера, а потом я подскажу, в каком направлении двигаться дальше.

Они поклонились и торопливо отбыли, а он поднял взгляд на мое исполненное кротости лицо. Я смиренно потупился.

- Говори, сын мой, - сказал он в заметном нетерпении.

- Отец Дитрих, - сказал я торжественно, - я побывал в Ватикане и был принят самим его святейшеством папой!.. Душа моя восполнилась умилением и всяческим энтузиазмом, возвышенным и восторженным.

Он кивнул, строгий и сосредоточенный, но я видел, что мои слова польстили его самолюбию, оно в каждом из нас, только настоящие мужчины его не выказывают слишком явно.

- Что насчет помощи?

- Благодаря вашему письму, - сказал я, глядя ему в глаза, вдруг да сморгнет, - и великодушному заступничеству, папа личным декретом, даже буллой, хотя и устной, а также неофициальной, изволил разрешить мне самому выбрать по руке что-то из сокровищ Ватикана!..

- Прекрасно, - ответил он нетерпеливо, даже не поинтересовавшись, что взял, словно я щебечущая женщина, сообщающая восторженно, какие фрифлюлики купила на распродаже, - спеши, сын мой. Собаки воют уже и днем!.. Бедные животные чуют гибель всему живому и скорбят, что не могут защитить своих хозяев.

- Я сейчас же, - сказал я, - вы позволите… в храме?

Он поморщился:

- Если это очень важно.

- Надо утрясти кое-что с Мишей, - сказал я и, увидев недоумение в его глазах, уточнил: - С архангелом. Архистратигом как бы. Главой небесного легиона как бы.

Он вздохнул, посмотрел с укором:

- Да, сын мой. Для него это место будет наиболее…

- Ой, спасибо!

Он указал в сторону неприметной двери за аналоем, куда могут входить только священники:

- В виде исключения.

- Благодарю, отец Дитрих!

Комнатка чистая, сильно пахнет ладаном и восточными ароматами. Я прямо от двери вышел на середину, кровь стучит в висках, собрался с духом и сказал внятно:

- Михаил!.. Архистратиг Михаил!

Полная тишина, только на грани слышимости ударили в колокол.

- Михаил! - прокричал я громко. - Я, Ричард Длинные Руки, человек и хозяин мира, созданного Всевышним, повелеваю тебе явиться и встать передо мной немедленно!

Ничего не произошло, тогда я набрал в грудь воздуха и сказал страшным голосом:

- Михаил! Господь создал этот мир и вручил его мне, сделав своим наследником. Ты тогда поклонился мне, признавая мою власть над созданным миром и над ангелами в том числе… Если не явишься, то это мятеж! То, что я так сочту, тебя мало волнует, знаю, но Господь тоже так сочтет, как ты понимаешь тоже!

У противоположной стены засиял яркий свет, собрался в сверкающую плазменным огнем дугу, а из-под нее вышел, пригибаясь, огромный римский центурион, таким Михаил показался вначале, хотя, конечно, по рангу он трибун или даже легат в зависимости от того, какой период римской истории представляет.

На него почти больно смотреть, настолько весь блещет золотом, начиная от золотых волос и заканчивая золотом сандалий с тонкими ремешками, завязанными под коленями. Особенно блестит кираса с выдавленным сложным барельефом, полным символики, в которой не люблю разбираться, я же прост и понятен, того же хочу и от других. Блестят поножи и даже латная юбка, на которую стараюсь не смотреть слишком часто, хотя для меня юбка на самце всегда выглядит несколько смешно, хотя, с другой стороны, какой из Михаила самец?