— Молодцы! Даже не печалятся о том, что в поход скоро.

— Башкир сражений не боится, — ответил Кинзя.

— Ладно, сегодня отдыхайте, — сказал офицер и отправился дальше по своим делам.

К вечеру Кинзю разыскал Юлай Азналин из шайтан-кудеевской команды. Встреча доставила им обоим немалую радость. Поговорили о житье-бытье, вспомнили совместную караульную службу под Оренбургом. Кинзя спросил его о младшем сыне:

— Ну как, растет твой Салават?

— Хей! Скоро будет читать историю, которую пишешь ты.

— Будем живы — обязательно прочтет. Хотел бы я повидать твоего маленького джигита.

— С коня, упрямец, не слезает. От горшка два вершка, а пристал — поеду с тобой на войну да и только! Посадил его впереди себя, а он просится на запасную лошадь. Уговорил-таки, разрешил ему немного проехать на коне. Вместо сабли тальниковой палочкой размахивает, сидит в седле, как влитой, одни лишь ножонки торчат в стороны.

— Не ныл, когда оставил?

— Страшно сердился. Старшие братья едва увезли его домой. Как бы не вылетел из седла и не расшибся, мал еще.

За разговорами можно было сидеть бесконечно. Прошло все-таки немало времени со дня их последней встречи. Правда, горестных новостей было больше, чем радостных.

— Мы вот на войну собираемся, а Твердышев без нас в свою волю грабежом займется, — сказал Юлай. — Приберет наши земли окончательно. Трется возле старшин, угощает их. Что-то начал заглядываться на мое джайляу возле Сима.

— Сказывают, ты бывал в доме у муллы Багадир-шаха? — спросил Кинзя, вспомнив рассказ самого Абдуллы.

— Был однажды. Уже тогда я почувствовал в нем какую-то неуверенность. Где он бродит сейчас, бедолага? Охотятся за ним с таким рвением, будто за зверем редкостным.

— Кто-нибудь польстится на деньги и выдаст, — сказал Кинзя.

…Утром начальников команд вызвали в канцелярию воеводы. Половодье уже схлынуло, но мост через Агидель еще не успели навести, переправились через нее на пароме. Кинзя смотрел на приближающиеся ворота Уфимской крепости и со вздохом сказал Юлаю:

— Сколько раз по этим тропам хаживал покойный отец…

Едва они вошли в канцелярию, как лицом к лицу столкнулись с Шарипом Аряковым и Янышем Абдуллиным.

— Разве ваши команды не в Кичуй-фельдшанеце? — прикинулся простачком Кинзя. — Я думал, там вам положено быть.

— У нас и тут забот по горло, — важно ответил Мряков.

Юлай не удержался, тоже поддел:

— Уж не вас ли главными атаманами назначают?

— Не волнуйтесь, без атамана не останетесь, — недовольно буркнул Абдуллин.

Когда они отошли, Кинзя подмигнул Юлаю:

— Упаси бог таким волкам стадо доверить.

Юлай брезгливо посмотрел вслед Шарипу и Янышу, затем рассказал, как они, чуть не лопаясь от усердия, помогают искать Батыршу. Яныш Абдуллин разослал соглядатаев куда только можно — в Симбирск, Тобольск, Казань, даже на Ирбитскую ярмарку. Ухитрился для своих целей получить солидную сумму из казны. По любому малейшему подозрению Яныш с Шарипом шлют рапорты в Уфимский приказ, в Оренбургскую канцелярию. Чтобы не отрывать их от такого «важного» дела, Неплюев приказал не включать их в состав полков, отправляющихся в поход.