– Сначала я списывал все неувязки на подростковый возраст, – Джин Фу заговорил негромко, но Байсо вздрогнул, – на желание самоутвердиться, на первый отъезд из семьи. Но окончательно я утвердился в своих подозрениях, когда ты все же начал соблюдать некоторые правила этикета. После того, как я разъяснил их девочке при тебе.

Как ты уже знаешь, мой торговый дом специализируется на информации. В Цай Хонг Ши мне не хватило времени узнать о тебе и твоем брате побольше. Мне лишь сообщили, что там нет семей с детьми, у которых имена совпадают с вашими, но это было ожидаемо, вы должны были сменить их. По возвращении в столицу я планирую узнать о тебе все. Сам понимаешь, мой ученик будет приближен к высокопоставленным людям и будет знать множество секретов как торгового дома Золотое Небо, так и моих личных, и я не готов рисковать даже ради симпатии к тебе.

Поэтому подумай, не хочешь ли ты рассказать о себе и брате прямо сейчас. Перепроверять твои слова я буду в любом случае, но вот насколько я смогу потом доверять человеку, который не верит своему учителю?

Байсо ожидал подобных расспросов с первого же дня, но, видимо, Джин Фу дал ему время попривыкнуть к обстановке и к себе, показал возможности, продемонстрировал свои навыки, и лишь потом поставил перед выбором. Хотя выбора у мальчика не было.

Он перебрал в голове все свои секреты и понял, что нет ничего, что стоило бы утаивать от Джин Фу. Он не знал прошлого Мастера, не скрывал страшные тайны и сомневался, что торговца испугает его недолгая работа по перепродаже смолки.

Поэтому Байсо вздохнул и начал рассказывать.

Я сглотнул слюну, еще раз напомнил себе, что ничего страшного случиться не может, торопливо подошел к отдыхающим мужчинам, поклонился и протянул два обломка копья:

– Прошу прощения, ваше копье сломалось. Если вы сообщите мне его стоимость, я оплачу.

Охранник, чьего прозвища я не знал, медленно встал и также медленно протянул:

– Та-а-к.

Не выпрямляясь, я мельком взглянул на него и снова уставился на землю. Он возвышался надо мной на целую голову, смуглый, с резкими рублеными чертами лица, жидкие волосы стянуты в тощий хвостик на макушке, но заметнее всего были его брови: толстые, черные, длинные, они жили на его лице собственной жизнью, двигаясь то вместе, то по отдельности.

Сейчас его брови слились в единую линию прямо над переносицей:

– Шрам сказал, что вернет мне копье в целости и сохранности. Так? – рявкнул он.

– Так.

– Где мое копье?

– Простите, оно сломано. Я готов заплатить за него, – у нас с Байсо была приличная сумма денег, которую мы получили за перепродажу выигранного топора.

– Если бы мы были в городе, я бы с радостью содрал с тебя его тройную цену. Но сейчас мы в центре Ядовитых равнин, и магазинов я что-то не вижу. Зачем мне сейчас деньги? Мне нужно мое копье!

Я все еще держал обломки копья на вытянутых руках, и плечи уже начинало ломить.

– Впрочем, ты еще мальчишка, и я, так уж и быть, согласен на обмен. Что скажешь насчет копья Шрама? Принеси его, и тогда я прощу тебя.

Чувство вины мгновенно испарилось, и потихоньку начала нарастать злость. Зачем он вообще дал копье? Какой воин станет делиться своим оружием? Если бы он не согласился его отдать, возможно, Шрам пришел бы в себя и не напал бы. Да он и не сможет после своего коротенького копьишка приспособиться к длинному тяжелому хуа цян, там другие движения, другое дыхание, другая стойка.