Строй обычного конного патруля: два по два и один замыкающий. Мохнатые амурские папахи, длинные шинели со знаками 3-го Амурского полка, семеновского, там, вообще-то, амурских практически не было. Амурское войско состояло из двух полков. Чуть растянулись и вывернули на Северный проспект в тот момент, когда конвой начал притормаживать на скользкой снежной дороге. Никто никаких сигналов не подавал. Просто свистнули шашки, и Василий прыгнул с кинжалом прямо на облучок, сразив кучера. Выжал тормоз и ударом шашки сбил замок с санок. Первая незадача: Степан был в «железе». Его перебросили через коня – и ходу! Чуть вниз, направо по Благовещенской, еще направо на Круглые улицы и по Никитской на Рабочую сторону. В третьем доме на Камчатской их ждали.
Для возвращения в гостиницу Илье выделили санки, с тем же извозчиком. На Иркутскую ехали вкруговую, чтобы подъехать со стороны залива от Китайской улицы. Хугос сидел в квартире и ждал его, спокойно попивая вино, непонятно каким образом оказавшееся в квартире.
– Выходил проверить подходы, а здесь лавка неподалеку. Чисто сработали, тревогу только полчаса назад объявили. Пойдем, я готов. – Бутылку он прихватил с собой.
Возница довез их до того самого ресторанчика на Корейской улице, где они находились еще пару часов. В гостиницу возвратились пешком, в компании четырех иностранцев, с которыми вместе сидели в ресторанчике до самого закрытия в два ночи. Впрочем, здесь публика собиралась примерно в это же время, так как постояльцы вели себя так, как будто каждый день для них был последним. Все хорошо понимали, что часики тикают, и это – самый восточный город России, которую они уже потеряли. Подстроиться под них особого труда не составляло. А Степан Серышев сегодня уже возглавил комитет восстания в городе. С завтрашнего дня четверо партизан приступают к охране склада № 73, где будет храниться «сырье для фармакологических заводов» в Нанкине и Шаньдуне. Так что отсчет действительно пошел. Через три дня ожидается подход эскадрона и приезд командующего. Его, конечно, встречать с оркестром не будут, но изменить уже ничего невозможно. Процесс запущен.
Но утром город проснулся от сильной перестрелки в районе коммерческого училища. Это в четырех кварталах от гостиницы. Контрразведка Розанова обнаружила пасущихся лошадей, принимавших участие в налете на конвой. Сами лошади, само-собой, молчали, пережевывая выбитую из-под снега траву. А вот клейма на них были егерского батальона, расквартированного в коммерческом училище. Попытка узнать что-нибудь больше привела к убийству трех «следователей», аресту дежурных офицеров и восстанию батальона. Розанов бросил туда свой «резерв»: гардемаринов и юнкеров. Но егеря – народ тертый, и атаку отбили. Завтракали уже в спокойной обстановке. Тут в зале ресторана возникает фигура местного телеграфиста, который в качестве цели своего появления выбрал столик, за которым завтракали Кристап и Илья.
– Распишитесь, господин Хугос! – благоговейно поклонился телеграфист и поставил на стол блюдце со сложенной телеграммой.