В дверях стоял Анатолий Бессонов, главный конструктор и главный механик моторостроительного цеха. А сзади кто-то щелкал замками чемодана Ильи. Женский голос сказал, что в нем, кроме вещей и чертежей, ничего нет. Портфель находился в шкафчике, но там тоже были только документы. В кармане лежала небольшая пачка денег в английских фунтах. Илья загодя перевел деньги на счет в Барклай’з банке, поэтому в наличных деньгах особо не нуждался.

– И куда путь держим, Илья Николаевич?

– А вы куда собрались, Анатолий Алексеевич? Вам-то что от тех перемен, которые постигли меня? Это мне перекрывают кислород, а не вам. Сидели бы тихонько в своем КБ, вам-то какая разница: кто вам платит зарплату.

– Да есть предположение, что вы решили продать новые движки, к которым я имею некоторое отношение.

– В патенте об этом нет ни одного слова, дорогой Анатолий Алексеевич. Вас упоминают в одном из патентов на успокоитель крутящих моментов, но сама идея маятника принадлежит не вам, а мне, поэтому моя фамилия стоит первой, а ваша – второй. Все остальное принадлежит Приморскому акционерному обществу «Приморский авиазавод», хозяином которого, и владельцем контрольного пакета акций, являюсь именно я. 69 процентов собственности. У вас, кажется, два или три?

– Три, в таком случае поворачивайте назад, и вас будут судить.

– Не смешите мои тапочки и уберите револьвер, мы – в воздухе, а вы не умеете водить тяжелый самолет, а в салоне – ваша жена, и, кажется, еще и ребенок. У меня два предложения: я могу высадить вас на советской территории или на территории Китая, не в зоне отчуждения. Только оружие вам придется отдать мне. Выбирайте! Или я сделаю вот так! – и Илья резко двинул штурвалом от себя, еще больше приблизившись к воде.

– Мне нужно посоветоваться с супругой.

– «Наган» мне передайте и идите советоваться.

Бессонов помялся, дело принимало совсем не тот оборот. Он думал, что Илья летит в Америку, а он пока туда не собирался. Слетать туда придется, и может быть, на этой машине. Они вошли оба, их сынишка спал на руках у матери, которая села в кресло второго пилота.

– Почему в Китай? Вы же собирались в Америку? – спросила Елизавета Васильевна.

– Собирался, до сегодняшних событий. А сейчас лечу в Бинхай, где можно будет подать в международный арбитраж и вернуть завод, хотя бы Приморский. Здесь, на территории СССР, они могут меня арестовать и обвинить черт знает в чем, а суд будет решать в пользу государства. У нас же в уставе записано, что мы имеем право использовать международное право, так как патенты на выпускаемую продукцию имеют подтверждение в других странах мира, а государство покусилось именно на них. В крайнем случае добьюсь вывоза оборудования, которое, кстати, шло через одну из китайских фирм, в обход запретов на торговлю с СССР. Де-юре это оборудование принадлежит этой китайской фирме. В общем, я был готов к подобной попытке, и Америка пока мало привлекает меня в качестве страны-гаранта, так как она не признает СССР и не имеет с ним дипломатических отношений. В отличие от Китая, Франции и Англии. В Тяньцзине есть представительства всех стран, признавших СССР, так что там будут рады тому, что против него будет возбуждено новое экономическое дело. Ну, так где вас высадить?