— Вот так! — сказала она, подняв голову. — Отправила!

Гюстав Эйфель засмеялся и потрясенно покачал головой.

— Мне надо спешить, — сказала Лисе и прыгнула в ванну.

— А мне ведь тоже надо спешить, — озабоченно сказал Эйфель. — Но я рад был с тобой познакомиться, Лисе. Передай профессору привет, если найдешь его. И будьте оба осторожней с историей, пожалуйста.

Лисе помахала ему и скрылась под водой.

Оставшись один, Эйфель склонился над своими набросками и пробормотал:

— Мерде,[21] ну почему меня не попросили спроектировать один из моих обычных уродливых мостов?

Тут его внимание привлекли звуки капель, падающих на деревянный пол, и инженер поднял голову. Рядом с ним стояла Лисе с мыльной пеной на волосах.

— Как, ты еще не уехала, мон ами? — спросил он.

— Я подумала, что в качестве благодарности за помощь могу подать вам идею, — сказала она, схватила карандаш и стала рисовать.

Эйфель смотрел широко раскрытыми глазами, как ее рука летала по бумаге, словно она рисовала то, что очень хорошо знала. Арки, решетки, четыре опоры, расходящиеся в стороны, очень похожие на ножки ванны. Это было красиво, гениально, от этого дух захватывало.

— Вот так, — сказала Лисе. — Нравится?

Эйфель был в восторге.

— Что… что это?

— Башня.

— Я вижу. Но это не просто башня, это фантастическая башня. Она совершенна! Но как ее назвать? Башня Лисе?

Лисе подумала:

— Мне кажется, что Эйфелева башня звучит гораздо лучше.

— Эйфелева башня? — Инженер закашлялся от восторга. — Ты это всерьез? Большое тебе спасибо!

— Спасибо вам, желаю удачи! — Лисе вернулась к ванне, залезла в нее, пробормотала: — Пастилия в Париже! — и скрылась под водой.

Когда она поднялась над водой, ее поразила жуткая вонь. А еще истерический визг и хрюканье. И если бы Лисе была не Лисе, а Булле, то ей пришло бы в голову: «Это завтрак! Свежая ветчина!»

А потом на нее обрушилась доска, прямо по затылку. Другой конец был в руке крестьянина в красной полосатой шапке, который кричал:

— А ну-ка, быстро вон из свинарника! Кышь! Кышь!

Лисе пригнулась, чтобы избежать второго удара доской, уже приближавшейся к ней с опасной быстротой.

Она молниеносно выскочила из воды и села на край ванны.

Вокруг был живой ковер из розовых спин свиней, животные толкали ванну и толкались друг с другом.

— Кыш! Кыш! — кричал рассерженный крестьянин, надвигаясь на Лисе с поднятой доской.

Спрыгнув с ванны, девочка оказалась на спине свиньи, и всеобщее хрюканье заглушил душераздирающий визг. Она машинально вцепилась в уши этой свиньи, которая тут же бросилась бежать, выбралась из стада и рванула к ограде загона для свиней, да так, что во все стороны полетели брызги навозной жижи. Перед самым забором свинья вдруг остановилась, подогнула передние ноги и резко взбрыкнула задом, катапультировав свою пассажирку. Лисе перелетела через забор, через вилы и сбежавшего из загона поросенка и зажмурилась в ожидании жесткого приземления.

Не дождавшись его, Лисе удивленно открыла глаза и обнаружила, что лежит на большом мягком стоге сена. Она встала, отряхнулась и увидела, что к ней бежит все тот же крестьянин.