На крейсере включили громкую трансляцию, и над причалом, над Севастопольской бухтой, над израненными гитлеровскими бомбежками и артобстрелами кораблями поплыл голос великого Леонида Утесова:

Алексей чувствовал себя самым счастливым человеком в мире, вернувшись из боя к родным берегам и к самой родной и любимой женщине на всем белом свете. Внезапно буквально затылком командир береговой батареи почувствовал взгляд, полный жгучей ненависти. Немного развернувшись, он краем глаза заметил Михаила Будякина, его отвратительную козлобородую ухмылку и огонек безумия, багровым отблеском плещущийся на дне зрачков. Алексей еще крепче сжал Карину в объятиях: «Не отдам! А тебя, гнида, – уничтожу!»

Собрав совещание офицеров и проверив боевую готовность бронебашенной батареи, Алексей занялся текущими вопросами. За время его пребывания в Евпатории орудия двух массивных башен дважды привлекались к нанесению артиллерийских ударов по гитлеровцам. В обоих случаях комендоры отработали на «отлично», уничтожив до батальона немцев и румын и взорвав полевой немецкий склад с боеприпасами. За это воины 35-й батареи получили благодарность от командования Севастопольского фронта. Троих артиллеристов представили к наградам.

В один из дней к нему заглянул старший политрук батареи Иванов. Он был явно чем-то озабочен.

– Заходите, Виктор Ефимович, я кликну дневального, пусть чаю принесет с камбуза.

– Спасибо, Алексей Яковлевич, как раз сейчас не повредит и чего-нибудь покрепче…

Алексей удивленно воззрился на старшего политрука. Виктор Иванов редко позволял себе выпить рюмку-другую водки или коньяку. Командир батареи молча достал из сейфа початую бутылку коньяка и пару стаканов, плеснул на треть.

– Что стряслось, комиссар? – Алексей требовательно заглянул в глаза старшему политруку батареи.

– Комитет комсомола «завернул» наградные документы всех троих артиллеристов, представленных к медалям.

– Кто завернул?

– Комсорг Сергей Зиневич.

– Это лейтенант из новеньких, он ведь недавно на батарее? – уточнил Алексей. Командир знал каждого матроса, старшину и офицера из команды своего «сухопутного линкора», несмотря на то, что за время героической обороны Севастополя сменилось уже несколько составов.

– Точно так, из нового состава, два месяца у нас служит, и Будякин, похоже, его уже заманил в свои сети…

– Этот может… – недобро усмехнулся Алексей. – Говорить он умеет складно. Беда только в том, что, сея «разумное, доброе, вечное», сам ведет себя как последняя скотина… Да, и вот еще что, Виктор Ефимович, неплохо бы узнать, кто еще кроме лейтенанта Зиневича, так сказать… гм… разделяет взгляды политрука Будякина.