Я усмехнулся про себя. Развел лапшу руками на мясистых ушах, закивал.

- Собственная торговля, изолированные финансы и немного идеологии. Вот на чем строится настоящая независимость, - продолжал дуть мне в уши зу Миллин, усиливая напор на мой разум. На ту часть, которую я выделил специально для этого. – Местная система хороша тем, что перемещается по галактике не по определенной траектории. Блуждающая звезда, да еще в компании с пульсаром. Попасть сюда извне практически невозможно, надо знать, когда и где она появится. Или у ядра должна быть привязка к маяку, вот как у вашего носителя.

- А что с этой Зоис, с которой я прилетел? С тех пор, как нас вытащили гвардейцы из подвалов бандита местного, ничего о ней не слышал, - сменил я тему. Не люблю, когда мне так беспардонно врут.

- Второй сержант Пашду вывезена на базу, - Миллин поморщился. – Как она тебя упустила, не знаю. Еще эта Оморхес, заноза в заднице, с ее влиятельными родственниками. Предполагалось, что тебя отправят в распределитель, заплатишь там небольшой штраф, и потом уже решат, что делать с обычным торговцем. Но ты оказался необычным, да еще на остров попал, откуда мы местную криминальную верхушку на юг перемещаем. Так что Зоис теперь не при делах, с одаренными только я тут занимаюсь. Ну вот, почти прилетели. Минут через пятнадцать будем на месте.

Цель нашего полета вращалась вокруг местного солнца в поясе астероидов. Огромная космическая станция, созданная внутри маленькой сферической планеты, сорок километров в диаметре. Десятикилометровая оболочка надежно защищала технологичные внутренности от большинства внешних угроз.

Ныряльщик, как и полагалось ему по названию, нырнул в недра космического тела, мягко спустился по спиральному тоннелю на посадочную площадку, занял свое место на стапелях.

К кабинету Миллина мы добрались небольшим порталом – не по чину двум псионам ножками топать, слишком важны мы для этой системы – несколько сот метров прошагать. Расположившись в удобном кресле, я не форсировал события, пусть зу сам решит, когда и как ему поступить.

Конструкт, бережно созданный возле моей головы собеседником еще в ныряльщике, только-только начал потихоньку разрушаться, я помогать не стал, но тщательно изучил. То, что я проделывал когда-то с маленькой княжной – это даже не детские фокусы по сравнению с работой пусть не мастера, но крепкого подмастерья. Миллан заботливо, по частям собирал схему прямо у меня, можно сказать, под носом. Видящий на то и видящий, собственно говоря, чтобы видеть и чувствовать линии бору – каждый в меру своих возможностей. Так что грубую работу над макушкой любой одаренный почувствовал бы сразу. Но тончайшие линии были так искусно сплетены, одна за другой, потихоньку, что не стал я разочаровывать псиона, часть меня поддалась, когда схема, распадаясь, стала давить на подсознание. Чуть больше, чем нужно, доверчивости, благожелательность к Александру и его товарищам, несколько вложенных ложных воспоминаний о несправедливости семьи Громешей, ничего такого, что явно вступало бы в противоречие с моим обычным отношением ко всему этому.