— И-го-го-о-о-о-о-о! И-го-го-о-о-о-о-о!

Пять очков за одинарное ржание. Десять за двойное. Два очка сверху, если стукнет копытом. И бонус в десять очков, если лошадь подпрыгнет, оторвав от земли все четыре ноги.

Отпадная игра!

Единственная проблема, что мы чуточку заигрались и разбудили фермершу. Она была не в лучшем настроении, когда заявилась в конюшню в пижаме и огромных ботинках.

Мы затаились, пока она ходила от лошади к лошади, приговаривая:

— Ну что вы, ребят? В чём дело-то? Ты как, Долли? Чего вы расшумелись?

Она поглядела наверх. Ну всё, думаю, сейчас поднимется по лестнице и обнаружит, какой мы беспорядок оставили на столе из прессованного сена. Но пронесло, к счастью. Она только постояла, прислушиваясь.

Если желаете знать моё мнение, слух у неё не очень. Иначе она непременно услышала бы осторожные шаги по усыпанному сеном полу.

Тогда бы она обернулась и увидела то, что видели мы.

Бастер и два его дружка-терьера крадучись вошли в дверь конюшни, которую она оставила открытой.

И когда фермерша повернулась к выходу, все они успели укрыться за тачкой — так же надёжно, как мы на сеновале.

Можете меня ненавидеть до скончания дней, но я всё равно скажу то, что собирался.

Надеюсь, мама с папой не выпускают вас на улицу в канун Дня всех святых!

Но коли вы всё же донылись до того, что вас пустили похвастаться перед соседями новой маской чудовищного монстра, надеюсь, вы плотно закрыли калитку. Дети нашего города выпустили, наверное, всех собак со дворов, пока шастали туда-сюда колядовать. Когда мы, коты, выскочили из конюшни, спасаясь от Бастера и терьеров, вся округа так и кишела псами всех пород, размеров и расцветок, которые присоединялись к погоне за нами, срывая голос от лая.

— Э-ге-гей, киски! Не пытайтесь удрать! Мы вас порвём на кусочки и сожрём, только комок шерсти от вас останется!

— Скорей, Расти! Гони их!

— Р-р-р-р!

— Макс! Волчок! Не пускай этих разжиревших от безделья наглецов к ограде!

Откровенно говоря, знал бы я, что придётся улепётывать на такой скорости, не стал бы доедать тот паштет.

Как и три последних рыбных головы.

Как и последний завиток взбитых сливок.

Мы дали дёру короткой дорогой — через заборы, куда четырёхлапым слизнякам путь заказан.

По дороге мои гости один за другим сворачивали по домам.

— Спокойной ночи, Тафф! Погуляли — супер!

— Бурной ночи, Тафф! Увидимся!

— Забегай как-нибудь в будущем году!

Когда свернули на нашу улицу, нас осталось всего трое: я, Белла и Тигр.

Белла глянула за плечо — проверить, нет ли собак.

— Похоже, мы оставили с носом мерзких шелудивых брехунов.

— У-у-у, они теперь далеко, — кивнул Тигр.

Мы сделали привал напротив моего дома и уставились в окна. Внутри так и кишело: народищу было! Все держали бокалы, смеялись и болтали.

Тут я спрашиваю дружбанов:

— Сдаётся мне, что среди них наверняка есть хотя бы один человек с аллергией на кошек. Смеху будет! Просочимся незамеченными?

Но им было не до людей. Тигр и Белла как заворожённые смотрели на стену дома, вернее, на большой круг света от нового прожектора.

— Офигеть! — сказала Белла.