«Скажу тебе честно, Аманда, — начал Фредерикс, — я не понимаю, как ты вообще могла что-то увидеть. Дом Ванды находится в конце улицы, далеко отсюда. Я знаю, что с дороги видно его угол, но ты никак не могла увидеть крыльцо. Если только я конечно не ошибаюсь. Чтобы увидеть то, что ты увидела, ты должна была находиться на подъездной дороге к её дому».

Макензи увидела, как Аманда опустила глаза к полу. Её плечи напряглись, а пальцы крепко сжали подушку.

«Что происходит, Аманда? — спросил Фредерикс. — То, что случилось с Вандой, это бесспорно трагедия, но за ней кроется кое-что ещё. Мы считаем, что она стала последней жертвой убийцы, на счету которого смерти уже нескольких человек. Если ты знаешь ещё что-то, то должна нам рассказать прямо сейчас».

Аманда подняла на них глаза, словно думая, что Фредерикс её обманывает. Она увидела их честные лица, и её нижняя губа задрожала.

«Шериф Фредерикс, только никому не говорите. Я могу пострадать, если…»

«О чём ты говоришь?» — спросил шериф. Он говорил спокойным, тихим и уверенным голосом. Он напомнил Макензи опытного врача, который пытался как можно мягче сообщить пациенту плохие новости.

«Я и была на подъездной дороге у её дома. Я как раз привезла её домой».

«Вы проводили вечер вместе?»

«Да. Мы… вроде как встречались тайком».

«Встречались?» — переспросил Фредерикс, словно никогда раньше не слышал этого слова. Он искренне недоумевал, и Макензи решила, что должна вмешаться, пока ситуация не стала совсем неловкой.

«Аманда, вы говорите, что у вас с Вандой были интимные отношения?»

Аманда кивнула. После этого подтверждения Фредерикс смущённо уставился в пол. Макензи была почти уверена, что он немного покраснел. Он вздохнул, перевёл взгляд на Макензи и кивнул, чтобы дальше она вела опрос.

«Как давно вы встречались?» — спросила она.

«Пару месяцев. Обычно мы встречались у меня дома, потому что для всех меня как бы не существует. Мне тридцать два, и я в разводе. Ванда же была при деньгах и имела репутацию местной знаменитости. Занималась благотворительной работой через церковь. Никто о ней никогда не сказал плохого слова. Обычно я забирала её у дома или где-нибудь в городе. Иногда мы снимали номер в отеле».

«А сегодня… вы встречались здесь?» — спросила Макензи.

«Да».

«Во сколько вы отвезли её домой?»

«Я не помню. Но я хорошо помню, во сколько на неё напали. Я посмотрела на часы на панели, потому что понимала, что мне предстоит разговор с полицией. Было одиннадцать тридцать».

«Что вы сделали, когда увидели, что происходит на крыльце?» — спросила Макензи.

«Я вышла из машины и сделала несколько шагов. Я крикнула. Это была какая-то глупость вроде «эй, прекратите!». Честно говоря, я не помню, что прокричала. Потом я услышала звук,… как будто кто-то сильно ударил по чему-то… По звуку это напоминало шлепок, с которым стейк падает на тарелку, — после этих слов она начала хватать губами воздух, сделала вдох и продолжила дрожащим голосом. — Я услышала звук и поняла, что опоздала. Поэтому я побежала назад к машине и уехала оттуда».

«Почему вы не сразу позвонили в полицию?» — спросила Макензи.