— А вы мне, собственно, кто, чтобы запрещать? — не унимаюсь я.

— Хватит тупых вопросов, Кристина. — приподнимается гендир, — Пойдем пообедаем. Тебе нужно думать о ребенке.

МИХАИЛ ВОРОНОВ

Ослабляю петлю галстука, затем выкидываю его вовсе. Устал за сегодня. Это был долгий, насыщенный, но продуктивный день. Зато покатал Овечкину на яхте. А теперь она ушла в свой номер, оставив меня скучать по ней.

Не успеваю избавиться от рубашки, как меня отвлекает стук.

Сердце начинает стучать быстрее. Неужели Кристина? Честно говоря, был бы очень рад увидеть ее на пороге.

Но за дверью торчит Пузырев. Не могу не скрыть разочарования. И чего его черти принесли?! Вроде все рабочие моменты обсудили на переговорах.

— Ну? — вопросительно заламливаю бровь.

— Добрый вечер, Михаил Захарович. — Гаврила юркает в президентский люкс. Его поросячьи глазки так и бегают из стороны в сторону. — Простите за беспокойство, но тут такое дело…

— Валяй! — приказываю я.

— Давайте присядем. Я должен вам кое-что рассказать.

— Гаврил, давай завтра. — хмурюсь я.

Намеревался переодеться, взять Овечкину и сходить с ней куда-нибудь, поужинать, погулять по ночному Сочи.

— Нет, Михаил Захарович. Дело серьезное. Отложения не терпит.

Закатываю глаза, но жопой чую: случилось что-то нехорошее. Тем более весть принес Гаврила, а этот старый хрыч ничего хорошего обычно не сообщает.

— Проходи. — киваю ему на гостиную.

Проходим на диваны. Гаврила вытаскивает из кейса свой ноутбук.

— Что случилось-то? — неприятная тревога заползает под рубашку.

— Овечкина. — коротко рубит главбух.

Делаю стойку. Напрягаюсь по максимуму. Что еще совершила эта безумная женщина?!

— Что, Овечкина? — не пойму я.

Гаврила тыкает в кнопки, разворачивая на экране какие-то документы и таблицы.

— За старое взялась.

Мне становится плохо. Физически плохо. Тошнота подкатывает к горлу. Неужели снова?! Я простил ей тот эпизод. Подумал, что девочка молодая, неопытная, ну… бывает. А теперь? А что теперь?!

— Доказательства! — буравлю взглядом Гаврилу.

Тот аж подпрыгивает от моего голоса, глазки бегают из стороны строну, мясистый лоб покрывается испариной.

— В-вот… поглядите. Это операции по бухгалтерии за последнюю неделю.

Сжимаю челюсти до боли. Жмурюсь. Кажется, еще секунда и сотру их в крошку.

Вчитываюсь.

— Тут все нормально! — рявкаю на главбуха, а у самого дикое желание разбить ноутбук о блестящую лысину придурка, посмевшего бросить тень на мою женщину.

— Д-да… Михаил Захарович, а вот это… — трясущейся рукой лезет в другую папку, — черная бухгалтерия. В-ведением которой и занимается Кристина Овечкина.

У меня дергается веко. Перед глазами плывут кровавые круги. Я замечал манипуляции с небольшими суммами. Замечал, но не придавал им особого значения. В сравнении с прибылью компании они выглядели мелкими и не стоящими моего внимания. А вот теперь они все вместе ловко складываются в весьма кругленькую сумму.

— П-последняя операция датируется вчерашним числом, Михаил Захарович. — где-то на периферии слуха до меня доносится противный голос главбуха. — И даже ваше факсимиле стоит на переводе.