Только профессиональная привычка оказалась сильнее психотронного воздействия! Не прошёл ещё у вахтенного начальника запал, с которым минуту назад вкручивал мичману насчёт порядка несения и бдительности. Теперь подтверждай! Не может быть такого, чтобы артиллерийские учения на швартовах, считай, в центре города проводились! Нечем заняться, так на станке заряжания[169] корячьтесь!

Лейтенант, будто сквозь вязкий кисель, рванулся к массивной трубке телефона прямой артиллерийской связи.

— Башня! Плутонг! Вы там что, охренели? Что делаете? Какого… по городу наводите?! Дробь, дробь[170], я приказываю!

В отсутствие на мостике командира вахтенный начальник располагал всей полнотой власти. С последующим ответом за сделанное.

В трубке прозвучал странно-сонный, совсем не по обстановке голос плутонгового командира, тоже лейтенанта:

— Вражеский форт в прицеле. Установки выполнены. Стреляем…

Наверное, в угольной капсуле микрофона уголь превратился в алмазную пыль от крика вахтенного. Хорошо, вахтенный начальник не начал вступать в рассуждения и пререкания.

— Дррробь, мать твою, Пучок!

Пучок — это была училищная кличка лейтенанта Пучковского. Может, она и подействовала сильнее остального. Он, мотая головой от ударившего в ухо крика товарища, бывшего сейчас старшим на корабле, чисто машинально убрал ногу с педали, включавшей замыкание цепей выстрелов. А тут и блок-универсалы «валькирий» сработали.

Ещё секунда-другая — от плазменного удара вспыхнули бы заполнявшие шахты подачи и перегрузочные столы пороховые полузаряды. Сдетонируй за ними погреба — от внутреннего взрыва взлетели бы на стометровую высоту крыши башен, стволы пушек, сотни матросов сгорели бы в отсеках. Вторая «Императрица Мария»[171] могла случиться, да не на внешнем рейде, а почти в центре миллионного города. Число погибших на соседних кораблях, пирсах и берегу страшно и вообразить.

Возможно, на это и был расчёт организаторов акции, а не просто на залп прямой наводкой по ресторану.

К счастью, Анастасия уловила перекрывшую силу чужого воздействия на артиллеристов эмоцию и отчаянный, по всем ментальным диапазонам слышимый крик вахтенного лейтенанта. Успела понять суть происходящего, остановила свою и троих подруг инстинктивную готовность испепелить цель. Опыта боевого применения блок-универсалов у «валькирий» не имелось, а вот рефлекс — при угрозе такого масштаба отвечать ударом «на полное поражение» — был.

Сильвия не зря занималась девичьей психикой, в ускоренном порядке пройдя с ними курс «боевой и политической подготовки». Вельяминова отдала совсем другую команду вместо той, что рвалась из перешедшего на автоматический режим мозгового «сторожевого центра».

Хорошо, что «растянутое настоящее» всё длилось и длилось. Вместо сосредоточенных плазменных жгутов, способных в долю секунды нагреть броневую сталь до тысяч градусов, корму «Гебена» накрыл гипнотический и парализующий удар. С полным, на многие часы отключением вообще всех мыслительных и двигательных функций находящихся там людей. Придумать что-нибудь более щадящее за эти секунды было просто невозможно.