— Хочу имя человека, сделавшего вот это, — и Урфин Джюс выложил на маленький стеклянный столик тот свернутый пистолет, из непонятного материла.

Пифия улыбаясь, нагнулась, чтоб дотронуться до предмета, от чего Урфин Джюс едва не задохнулся, пришлось закрыть глаза. «Вот же ведьма».

Когда же он открыл глаза, пред ним престала, бледная испуганная Пифия, какая-то сразу жалкая, маленькая, сжавшаяся с ногами забравшаяся на кресло.

— Его зовут Змей. — И она протянула к пришедшему руки. — Видишь в моих ладонях пустота, мне больше нечем тебя кормить.

— Где он? — задал вопрос с нажимом проситель.

— Я хочу жить, Урфин Джюс, мне нравится это, он придет, он спросит, что я ему отвечу? И так многое сказано. Уже жалею.

— Ты, Пифия. Ты. Да ты его боишься? — с усмешкой спросил Урфин Джюс.

— Да! — громко ответила красавица. — Боюсь, и тебе советую. Таким как мы, его бояться стоит. Мы с тобой, Урфин, просто убийцы, а он наш Палач. Так что, если он меня о тебе спросит, я не смогу ему отказать, знай об этом. И это все, что я могу для тебя сделать. А теперь уходи, не испытывай моего терпения.

Сразу после ухода Урфин Джюса, Пифия еще долго сидела, заворожено смотря на неприветливые свинцовые волны, неутомимо бьющиеся об причал на пену на каскады белых брызг. Потрясающе зрелище, когда сидишь в удобном теплом кресле, смакуя мелкими глотками великолепный «Курвуазье». Что-то в этом разыгравшимся буйстве было общее с мыслями провидицы-ассасина. Предчувствия, предчувствия от которых хотелось ежиться, от которых хотелось спрятаться, забраться с головой под тяжелое, теплое одеяло и согреться, и успокоится. Она давно чувствовала, что возможно это когда-нибудь случится, и придет он, тот, кто возможно поставит этот их мир с головы на ноги или окончательно зальет все кровью.

Пифии от охватившего ее озноба пришлось перебраться поближе к камину, так она и сидел в отблесках живого огня, иногда слегка покусывая губы, будто на что-то решаясь. Бокал с недопитым коньяком полетел в камин, огонь жадно, довольно пыхнул. Пифия встала с кресла, она определилась с выбором пути. Путь ее лежал вначале к знакомым полицейским, которые вообще-то были ей должны, а затем Пифия посетив несколько магазинов, зачем-то заехала в похоронное бюро.

В детском приюте, стаба Рамбов который теперь располагался в бывшем дворце офицеров было, как всегда шумно, временами даже весело, главное жили, а по правде скорей выживали, а тут такое.

Одна из маленьких девчушек, сегодня дежурная в фойе, подбежала, скорей даже запорхала, по широкой лестнице к директрисе, на ходу зарядив:

— Матушка Тереза! Матушка Тереза! Там такое, там такое!

— Что еще? — Спросила дородная матрона, обложившаяся кипами бумаг, решая не решаемое, как же свести концы с концами, а тут еще всякие похотливые личности, их из дверей, а они в окна, все путают приют с борделем.

— Там Пифия! Там Пифия! — Расширив глаза доложила еще совсем девочка.

Директриса встала, отточенными движениями поправила прическу, смахнув, воображаемую пылинку и одёрнула одну из своих воспитанниц.