— Имя тебе убийца темных — «Черный Свет». И пистолет будто услышал своего хозяина по нему узкая радужная полоска пробежала. Оружейник взял оружие в руку, «Черный Свет» был теплый, как живое существо, и легким, очень легким, это вызвало мимолетный дискомфорт, пистолет тут же потяжелел, как надо.

— Ух, — выдохнул Оружейник, — вот же. Чем дальше в лес, тем больше дров, медведей и волков. Шут с этими медведями, и с волками туда же, идем дальше, уж слишком дрова эти бесценны, тут и рискнуть не грех. Теперь материал прототипа — это точно не сталь и не пластик, вообще непонятно что это такое, в меру твердое, и в то же время упругое, поверхность не скользкая, но и не шершавая, сжимаешь сильнее, становится тверже. Такое ощущение, что этот материал обладает определенными свойствами, подстраивающимися под хозяина.

Патроны в магазине все двадцать штук смотрелись и вовсе, как драгоценные камни. Сами гильзы темные, как ночь непроглядная, а вот закатанные пули смотрелись, как черные граненые алмазы. Чтобы получше рассмотреть эту сияющую красоту, Оружейник отщелкнул один из патронов.

— Да, впечатляет.

Глыба стоял рядом и с поистине детским выражением восхищения на лице, пялился на Оружейника и все, что он делает.

«Вот же дорвался до сладкого, он что, никогда в Цирке не был?»

— Глыба, возьми вот этот патрон, — и Оружейник протянул ему патрон Черного Света. Иди к верстаку и постарайся раскрошить этот камень бей осторожно не задень патрон, а то вдруг порох воспламенится.

— Глыба сделает. У Глыбы правильно руки растут.

«Кто бы сомневался», - подумал Змей.

Послышалось несколько ударов. Потом заработали тески и натужное пыхтение Глыбы, будто меха кто-то рядом в кузне раздувал, закончившееся громким характерным щелчком, как будто каленая металлическая заготовка треснула под прессом.

— Змей, тиски тютю, — подал жалобный голос Глыба.

— Что значит тютю, Глыба? — Гигант горько вздохнул.

— Треснули пополам.

— Неси, что там осталось от эксперимента.

Чего-то опять затрещало, и Глыба принес пришедшие в негодность тиски, вырванные с корнем из железного верстака и боезапас Черного Света без малейшей царапины. Змей внимательно посмотрел на Глыбу:

— Это же надо такому здоровенному уродиться, или это влияние Стикса? Скорей всего пятьдесят на пятьдесят.

— Глыба, там верстак еще стоит?

— Глыба проверял. Верстак хороший, к полу прикручен.

— Хорошо. А кувалда на месте?

— Глыба смотрел, кувалда есть, большая, хорошая.

— Тогда вдарь со всей дури по этому пистолету, — протянув испытуемого Кувалде, через какое-то время раздалось молодецкое «Эхх» и загремело.

— Глыба, что на этот раз?

— Верстак и кувалда, — буркнул обреченно Алеша Попович.

— Не вижу, чему расстраиваться. Глыба, ты настоящий молодец, эксперимент прошел удачно, здание ведь ты не разрушил, ну, а тиски, верстак и шанцевый инструмент — это издержки. Так всегда бывает при удачных экспериментах.

Глыба ожил, и уже не напоминал из себя записного хулигана на приеме у директора школы:

— Издержки, — он как-то даже посмаковал это, похоже, для него новое слово.

— Здорово, Издержки! — пробасил Глыба и заулыбался, как только он умел.