Глаза Рюгена налились кровью – актерское мастерство, некоторые сценки он продумал и разыграл заранее.
– Вето?! Не позволям?! Ты кто есть, пес?!
Шляхтич схватился было за саблю, но тут же отпустил рукоять, будто раскаленную.
– МНЕ не позволят… Кто еще так думает?
Толпа заколыхалась: пусть храбрости у среднего шляхтича было немало, но их окружали солдаты, да и сам Грифон Руянский миролюбием не отличался… Вспомнить хотя бы о начисто вырубленных драгунах Мекленбурга, которые всего-навсего пошалили с проживающими на его земле крестьянами… Молчание.
– Это МОЯ земля испокон веков, я ПРИРОДНЫЙ князь. Это МОИ люди, и только МНЕ решать – что делать. Всем все ясно?!
Собравшиеся истово закивали, Грифич тем временем начал остывать.
– Кто тут быдло и кого наказывать, решать буду только я. Говорю сразу – вешать буду ВСЕХ, кого захвачу на горячем. Увижу крестьян, палящих барскую усадьбу, – повешу. Увижу шляхту, измывающихся над безоружными крестьянами, – повешу.
Похожие сценки повторяли неоднократно – и не только им. Командиры всех отрядов настойчиво вдалбливали в каждом местечке и городке нехитрую истину: повелитель здесь один – Грифич. «Развлечение» со шляхетской демократией и пословица «В своем огороде пан равен воеводе» остались в прошлом.
Продвигались достаточно медленно и шумно – так, чтобы горячие головы успели разбежаться. А не успели… Деревья щедро украшались повешенными. Если не хватает мозгов, чтобы разбежаться, так зачем допускать таких особей к размножению? Впрочем, после нескольких показательных казней, когда вешали всех, застигнутых на горячем, дел резко убавилось. А всех – это буквально всех, приказ нового владыки Поморья был однозначен – кто с оружием застигнут на месте преступления. Так что «на просушки» были вывешены и горячие паненки, решившие с оружием в руках наказать «быдло», и старики-крестьяне, и десятилетние дети с пистолетами в руках.
– Нет! Не надо! Ахр… – И мальчишка лет двенадцати судорожно дернулся в петле босыми ногами. По холщовым штанам с заплатами потекло.
Князь внешне спокойно смотрел на казнь, и единственное, что выдавало волнение, – глаза. За несколько минут он ни разу не мигнул… Дети, да… но куда деваться, если за дело?!
Жестокость? Нет, в эти, да и в более поздние времена такое было нормой. Другое дело – норма эта подразумевалась только к низшим слоям населения, отношение к дворянам было куда снисходительней. Так что несколько десятков повешенных женщин и детей из шляхты сильно напугали обе стороны конфликта и убедили в серьезности Рюгена.
Глава тринадцатая
С началом фактического вторжения Грифича в Поморье начался раздел Польши. Другие страны войска пока не вводили… Да, собственно говоря, особой необходимости в этом и не было. Русская армия стояла уже не первое десятилетие, Пруссия давно уже получила свой кусок – и удержала лишь незначительную часть, Австрии достаточно было двинуть несколько полков, стоявших на границе… И все – Польша оказалась поделена на части.
Неожиданно, но Павел не стал «откусывать» Польшу слишком уж сильно – лишь немногим больше границы России в РИ, насколько ее помнил попаданец. Император вспомнил многочисленные разговоры с наставником на тему чемодана без ручки и не стал увлекаться захватом земель.