Рюген поморщился:
– Блюхеру скажи, пусть он с ними говорит.
Разговор был недолгий – хотели забрать раненых и убитых. Легкораненых пруссакам не отдали – ни к чему, через пару-тройку недель те выздоровеют и начнут стрелять в венедов… Вот кто потяжелее – да ради всех богов, забирайте! Эвона – даже медицинскую помощь оказали, причем добротную. Ну и что, что силами студентов?
– Настаивали забрать убитых, кстати, больше восьми тысяч набили, – доложил Блюхер, – но я отказал. Сказал, могилы для них давно выкопаны, так что просто оттащим и закопаем. Дескать, следующую партию будем хоронить отдельно, не беспокойтесь.
Раздались смешки, ответ был не только остроумным, но и правильным. Стремление хоронить своих убитых самостоятельно было вызвано не человеколюбием и патриотизмом. Все проще: похоронным командам в таких случаях принято оставлять тела в мундирах и сапогах – обычай… То есть обмундирование покойников пошло бы прусским новобранцам. Ну и, конечно, банальный шпионаж, ведь несколько сотен пруссаков перед укреплениями смогут запомнить их очень недурно. На хрен.
Глава десятая
Предприняв еще несколько попыток взломать венедский лагерь, Фридрих запасся терпением и приготовился к вялотекущей войне. Приготовился к ней и Игорь, но получше.
Прежде всего он был на своей территории. И пусть она стала такой буквально вот-вот, но в результате РЕЗКОГО снижения налогов и направлениях их прежде всего на внутренние нужды общин, население поддержало его. Не безоглядно, с оговорками… Но поддержало. По крайней мере, какие-то партизанские действия редких патриотов Пруссии пресекали обычно сами жители.
Редких патриотов, потому что Пруссия стояла на «военных рельсах» вот уже более полувека, вынуждая граждан постоянно «затягивать пояса» – все туже и туже… Но если раньше… очень давно… была надежда, что эти жертвы вот-вот окупятся и пруссаки заживут привольно и богато, то после неудачной для них Семилетней войны надежды поугасли. Да и в нынешней кампании всем здравомыслящим людям было очевидно – Пруссия выиграть не может. Точнее, она теоретически может выиграть войну, но плоды победы будет пожинать Франция.
Люди опустили руки – опять жить на грани голода, опять идти в солдатчину, которая давно уже стала принудительной[122]. И тут – Померанский, который ничего не просит и не требует, не забирает сына, брата, мужа в армию, сокращает налоги… И всего-то требуется – сменить подданство! Присягали целыми городами, с радостью!
Помимо поддержки местных жителей, которых если и мобилизовали, то исключительно на строительство укреплений, был еще один весомый аргумент – кавалерия. Почти равная прусской по численности, померанская значительно превосходила последнюю по качеству. Так что доставка любого обоза вглубь померанской территории потребовала бы от Фридриха совершенно героических усилий без какой-либо гарантии.
Так что сидеть Рюген мог долго… А вот Фридрих – до тех пор, пока у него не закончатся припасы. Наверное, у прусского короля были какие-то планы, но их перечеркнула эпидемия «злого поноса», приключившегося в немецком стане. «Языки» уверенно описывали симптомы – не холера, а именно эпидемия дизентерии. Факт немаловажный – она значительно менее опасна для окружающих.